Анна Малышева - Имя – Смерть
– Что будет с моей сестрой? Вы об этом уже подумали?
– Конечно. Ее немедленно отвезут в лучшую наркологическую клинику. Американские специалисты, новейшие методики лечения, внимательный персонал. Ей там будет хорошо.
– Как я могу это проверить?
– Послушайте, госпожа Боссарт, – внушительно ответил адвокат. – Вы ведь не с кем попало связались. Мы вам даем полную гарантию, что все условия будут выполнены.
– Какую же это гарантию? – недоверчиво переспросила Муха.
– Мы вызовем в Москву ваших родителей. Встречаться с ними в период следствия вы не сможете, но я отвечаю за то, что письмо от них вы прочтете. Вашим родителям вы поверите?
– Может быть. Не знаю. Вы можете их заставить говорить то, что вам нужно. Они все напишут, если вы их припугнете.
– Как с вами нелегко. В таком случае не знаю, как вы можете в этом убедиться.
– Я должна быть уверена, что с моей сестрой ничего не случится! – с надрывом произнесла Муха. – Я хочу это видеть своими глазами!
– Ну а что бы вы хотели видеть? То, как ее примут в клинику?
Муха заколебалась, потом ответила:
– Хотя бы.
– Ну ладно. – В его голосе зазвучало раздражение. – Времени на такие процедуры у нас нет. Но если вы нам настолько не доверяете, то поедем туда вместе. Я вообще не собирался ее туда везти лично. Надо дать машину, найти сопровождающего, оформить документы. Послушайте, а вы понимаете, что вас ждет, если милиция вас узнает в машине?
Или в клинике? Ведь там тоже есть внутренняя охрана. Вы представляете, как отнесутся к вашей сестре, если вас прихватят вместе с ней – в одной машине? Вам бы только этого не хватало? Она и так измучена.
Этот довод убедил Муху. Она набралась храбрости и довольно твердо сказала:
– Ну ладно. Пусть она едет туда без меня. Но деньги я должна проверить.
– Я сейчас займусь этим и привезу вам документы. Все, передайте трубку Дание.
Дана сказала адвокату еще несколько слов о том, что надо торопиться, и положила трубку. Она была бледнее обычного, если такое вообще возможно. Даже желтизна ее лица казалась блеклой.
– А теперь надо ждать, – сказала она. – Он приедет сюда, вы поедете в банк.
– А ты?
– Я останусь.
– И мы с тобой уже не увидимся? Ты даже свидетельских показаний не будешь давать?
– Да, насчет показаний, – сказала Дана. – Забыла тебе сказать. Упаси тебя Боже там заявить, что это я передавала тебе распоряжения Жумагалиева и деньги от него.
– Что же я должна говорить?
– Что виделась с ним лично, – объяснила Дана невозмутимым тоном. – Скажешь, что тебе велят.
Так нужно Жумагалиеву. Я тут ни при чем. Если меня впутают – будет хуже.
– Как тебе это удается всегда оставаться в стороне, а других топить? – задумчиво заметила Муха.
Дана ничего не ответила. Она медленно прошла в ту комнату, где стояла постель Алии, нашла в углу стул, села на него и, казалось, уснула, положив голову на скрещенные руки.
Муха присела к постели сестры и долго смотрела на нее. Та, казалось, спала. Этот сон был какой-то странный, мертвый, хотя слышалось ее дыхание. Муха никогда не видела у Алии такого выражения лица – в нем было что-то животное. "Ради кого я это делаю? – вдруг подумала она. – Ради нее? А что от нее осталось? А если она до конца жизни будет вот такой?
Ей все равно, есть у нее деньги или нет… Ради матери, отца?.. Так это тоже глупости. Им для счастья хватило бы восьми тысяч, которые у меня при себе.
Хватило бы навсегда. Так зачем я туда пойду? Семьи больше нет. А мне пропадать. Это бессмысленно".
– Когда же он приедет? – сказала Муха.
– Скоро, – раздался ответ из того угла, где дремала Дана. Она ответила немедленно, значит, все же не позволяла себе расслабиться.
– Скорей бы…
– Тебе так не терпится? – удивленно спросила Дана.
– Представь себе, мне не терпится!
– А ты не нервничай, – посоветовала Дана. – Что толку? Когда все кончено, нервничать бесполезно. Все равно ситуацию не изменишь. Знаешь, когда мне врачи сказали, что зрение не вернется, я тоже сперва занервничала. Да что там – занервничала! Это мягко сказано! Я бы на любую тюрьму согласилась, только бы видеть, только бы человеком быть… Ты и представить себе не можешь, что я тогда чувствовала. Я искала специалистов, Толеген мне помогал как только мог… Но все доктора говорили одно и то же – зрение потеряно навсегда. И когда мне это преподнесли как окончательный приговор, я сразу успокоилась. Абсолютно! И знаешь, я даже жалеть об этом перестала. Если все кончено – что уж теперь. Надо жить, как Бог дал. Главное – жить.
– Какая ты умная… – раздраженно ответила Муха. – Я уеду, а ты ляжешь спать. Тебе-то что переживать? Убила девчонку, подставила парня, отправила меня в тюрягу. Совесть у тебя чиста.
Дана не отреагировала. Несколько минут все молчали. Алия дышала все так же – тяжело, медленно, как будто на груди у нее лежал тяжелый груз. Вдруг она повернулась в постели и закашлялась.
– Второй раз! – обеспокоенно наклонилась к ней Муха. – Алия! Ты меня слышишь?
Алия слегка приподняла веки и посмотрела на сестру диким взглядом.
– Это я. – Муха наклонилась еще ниже. – Ну, ты же меня узнала?
Алия равнодушно закрыла глаза. Кашель ее отпустил, и теперь она дышала немного легче.
– Может, у нее туберкулез? – спросила Муха.
– В больнице выяснят. Это не повод для расстройства. Туберкулез лечится. Ее от всего вылечат. – Дана поежилась на своем стуле, снова уложила голову на колени. Было видно, что Дана бы с радостью послала собеседницу подальше – та не давала ей отдохнуть. Но она была вынуждена отвечать, чтобы удержать Муху от срыва. – Кстати. Не вздумай там давать показания насчет Ванькиной девчонки.
– И мысли такой не было. – Муха положила голову на край постели и закрыла глаза. – С ним все кончено. Пусть выпутывается сам.
– Час назад ты говорила другое.
– Это было час назад. Целая жизнь прошла с тех пор.
– В камере не болтай, – продолжала давать наставления Дана. – Не откровенничай, поняла? Если будут приставать – прикинься, что по-русски плохо рубишь.
– Кто мне поверит? С такой-то фамилией.
– Не важно, поверят или нет. Играй дурочку.
Слушай только Якова Семеновича.
– Он хороший адвокат?
– Очень. Но у тебя будет другой.
– Почему же? – расстроилась девушка. – Мне тоже нужен хороший адвокат! Или я для вас сортом пониже? На мне можно сэкономить?!
– Да уж, двести тысяч – не хилая экономия… – заметила Дана. – Ты не расстраивайся заранее. Тот адвокат будет не хуже. Просто Якову Семеновичу не с руки заниматься сразу двоими. Тут разные дела. Тебя будет защищать его друг, он тоже очень известен в Москве. Без помощи ты, во всяком случае, не останешься. Пойми, ты совершила самую выгодную сделку в своей жизни.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});