Ирина Мельникова - Мой ласковый и нежный мент

Темуджин пропустил их и пошел следом…

Людмила не пошла по торной тропе, что выводила ее напрямую к тракту. Зачем ей людская дорога, по сторонам которой мертвая зона для диких животных.

Она свернула влево, поднялась по чавкающему мху на гору и тронулась через лес поперек склона, как ходят охотники: пересекая все звериные тропы, ведущие с высот к воде. Так было интереснее. Идешь, словно книгу читаешь…

Кедровый лес весело гудел от ветра. Этот напористый воздушный поток с северо-запада делал сейчас доброе дело: очищал кроны от сушняка, непрочных и поврежденных веток. Раскачивались кедры, сверху сыпалось все ненужное и отмершее за зиму, деревья свободно махали тяжелыми ветвями и шумели. Иной раз валились, отстояв свой срок. Тогда по лесу разносился тяжелый удар или треск разлома. Каждому – свое!

Ближе к полудню ветер стал стихать. Людмила поднялась еще выше по хребту, решив проверить попутно опасный участок туристской тропы, который всегда обрушивался за зиму, а уж потом спуститься к месту обитания молодой медведицы…

Через час, перепрыгивая с одного камня на другой, она миновала широкую полосу курумника, опоясывающего горный склон. До берлоги оставалось метров сто, не больше. Слева от нее погромыхивал камнями ручей, да где-то впереди громко каркали растревоженные вороны.

Людмила пошла прямо на этот вороний гвалт. Дело верное: санитары леса нашли себе какую-то работенку.

Предчувствие не обмануло ее. Над южным склоном, где росли редкие пихты, кружили хищники.

Но то, что она увидела в следующий момент, могло бы привести в бешенство даже самое равнодушное, каменное сердце…

…Медведица, видно, не ожидала нападения. Пуля настигла ее почти рядом с берлогой. Но, судя по кровавому следу, она все-таки проползла с десяток метров, но так и не дотянулась до убийц. Следы крови и разбросанные вокруг внутренности говорили об одном: убийцы спешили и, вероятно, просто не заметили маленького медвежонка, притаившегося в кустах.

Всю ночь малыш, едва живой от страха, просидел у входа в берлогу. А утром, когда слетелось воронье, он, пораженный странным отсутствием всегда такой заботливой родительницы, злой от голода и встревоженный, все-таки продолжал сидеть возле берлоги и сердито клацал зубами, отгоняя наглеющих птиц.

Шорох веток и фигура человека, возникшая вдруг в десятке метров от берлоги, так напугали медвежонка, что он резко отскочил в сторону и, смешно мелькая пятками, бросился наутек и моментально залез на дерево.

– Вот оно что! – пробормотала с огорчением Людмила и тронула носком сапога усыпанные мухами внутренности. Не обращая внимания на медвежонка, затаившегося на вершине жиденькой пихты, она стала изучать следы и вскоре отыскала место, где сидели охотники. Здесь на глинистом грунте отпечаталась четкая елочка от резиновых сапог. Сапоги было разными по размеру, значит, охотников было двое, иначе им не унести сразу такую прорву мяса и медвежью шкуру.

Медвежонок продолжал упорно цепляться за редкую верхушку дерева. Женщина вернулась, глянула на деревце раз, другой…

– Сколько же можно! – Она тяжело вздохнула и скомандовала: – А ну-ка, орел, слезай вниз!

Но «орел» полез еще выше. Молодая пихточка была тоньше руки толщиной. Медвежонок покачивался на самой вершине, ежеминутно рискуя сорваться.

– Ах ты, дурачина… – грустно сказала Людмила. Сняв с себя куртку, расстелила ее на всякий случай под деревом. Несколькими ударами косыря она перерубила зеленоватый смолистый ствол, но не позволила ему упасть, а поставила рядом с пеньком, укоротив его чуть ли не на метр. Медвежонок заголосил наверху, но держался на вершине крепко. Еще два удара, и снова деревце стало короче на метр, потом на два. Малыш затравленно косился вниз, оглядывался по сторонам. Наконец Людмила дотянулась до него и, разом сдернув с дерева, бросила орущее и царапающееся существо на куртку и тут же весьма умело и сноровисто запеленала маленького пленника так, что только нос остался торчать наружу. Потом подхватила брыкающуюся ношу на руки, в последний раз оглядела место побоища и, вздохнув, опять произнесла: – Ну сколько ж можно?

Глава 31

Мотор чихнул пару раз на перевале, и Денис выругался про себя. Не хватало, чтобы машина заглохла посреди дороги. Его «Волга» еще не вышла из ремонта, и он отправился в Мартыновку на желтом «козлике» Кондратьева, который от старости едва не распадался на запчасти, но службу нес достойно и ни разу еще не подводил безбожно его истязавшую милицию общественной безопасности. Не подвел и на этот раз, и хотя натужно ревел мотором, но перевал одолел и теперь шустро катился вниз, подставив нагревшийся мотор прохладному встречному ветерку, дующему с ближайших снежных вершин.

Вчера Денис вернулся из командировки в Германию, и отец тут же поспешил сообщить, что Людмила уже дома, вышла на работу, а позавчера отправилась на несколько дней в тайгу. Перед отъездом забежала к ним, но ненадолго, всего на четверть часа, чтобы попрощаться и вручить Косте давно обещанный подарок – крупного мохнатого щенка по кличке Смелый.

– Кавказец? – спросил Денис, наблюдая за толстым увальнем, пытающимся вслед за Костей преодолеть высокий порог. Мальчик оглянулся на отца, рассмеялся, схватил щенка поперек живота и потащил его во двор, где дед сколотил ему довольно приличную конуру.

– Кавказец, – подтвердил Максим Андреевич и посмотрел на сына.

Тот молча сидел у стола, курил в открытое окно и думал о чем-то своем, возможно, неприятном, потому что вдруг проявились две жесткие складки возле подбородка – верный признак того, что мысли в голове Дениса Барсукова витают отнюдь не веселые и не очень его радующие…

– Людмила прекрасно выглядит, – осторожно продолжил разговор Максим Андреевич, убирая после ужина грязную посуду со стола, – посвежела, на щеках румянец появился. И я думаю, что главное не в лечении, а в отдыхе. Столько времени отдавать работе, этого даже очень сильный человек не выдержит…

Сын хмуро посмотрел на него и вновь отвернулся к окну. Потом затушил окурок о дно пепельницы и спросил:

– Как Светлана?

Максим Андреевич пожал плечами:

– По-прежнему. В институт поступать не хочет. Говорит: «Пойду работать, чтобы ни у кого на шее не сидеть». На те деньги, что ей как победительнице конкурса полагались, сняла квартиру пока на три месяца и заплатила за курсы. Будет на бухгалтера учиться. Один из бывших приятелей Надымова пообещал ей место в своей фирме.

– Что еще за приятель?

– Стас его хорошо знает. Тоже его бывший одноклассник. Вроде бы порядочный человек. Женат, трое детей…