Восьмой Артефакт - Tomok0
Гермиона почувствовала, что внутри что-то оборвалось. Как будто какая-то часть её резко оторвалась и с размаху, грузно упала в черную воду, разбрызгивая вокруг себя холодные, безразличные капли. В следующий момент она взяла себя в руки и сдержанно ответила:
— Я поняла тебя, Джарван.
— Знаешь, всё, что говорила моя мать, — он вдруг погрустнел, — это правда.
Гермиона уставилась на него, не в силах что-то ответить. «Только не это!» — вихрем пронеслось у неё в голове.
— У нас говорят: в любви не принуждают и не просят. Ее дарят, — он посмотрел на неё, словно поняв, о чём она думает. — И вот я приехал, чтобы просить у тебя прощения, Гермиона. Знаешь, я бы мог отправить своего представителя, но, признаюсь, мне очень хотелось увидеть тебя и поговорить. Тогда, две недели назад, я на какой-то миг забыл, что ты получила западное воспитание, и тебя может напугать мой напор, — он смотрел на неё открыто и мягко. — Я же, как серьёзный человек, искренне говорю тебе о своих чувствах. Знаю, вы думаете, что вам отказали из-за этого инцидента, но это не так. Мы, арабы, очень уважаем политику и бизнес. Это не связано с личными мотивами, поверь.
Гермиона слушала его невнимательно. На душе камнем лежало сказанное Джарваном. Ведь Драко ей рассказывал всё по-другому. Неужели он врал? По его словам, он защитил её, а если верить арабу — он дал понять, что она… не будет против.
Джарван вопросительно смотрел на нее. Грейнджер вынырнула из своих мыслей и попыталась уловить, что он от неё хочет.
— Так как, Гермиона? — тихим голосом спросил Джарван.
— Я думаю, да, Джарван, конечно, — выдала она, не очень понимая, на какой вопрос отвечает.
Улыбка сверкнула на его смуглом лице.
— Ты прощаешь меня и мою мать?
Ах, вот он о чем. Гермиона закивала:
— Да, конечно, я принимаю ваши извинения.
Джарван встал и кивнул ей на прощание:
— Увидимся вечером.
Дверь за ним закрылась. Гермиона тупо смотрела перед собой. Букет нежных роз молчаливо напомнил, что вечером они хотели встретиться с Драко, она обещала ему ужин. Теперь все отменяется из-за этой вынужденной деловой встречи.
Гермиона ощущала странное, противное чувство. Неужели Драко в самом деле сказал так о ней? Конечно, они тогда не встречались, но слышать такое было неприятно. Получается, что Драко сам спровоцировал всё произошедшее — что Джарван подошел к ней у конюшен, прислал Фатиму. Если бы он защитил её так, как говорил, этого не было бы?
День пошёл своим чередом. Кабинет для исследований, защитный костюм, артефакты. Трейси, жужжавшая про восточную красоту и невероятные глаза арабского дипломата.
— И всё же, зачем он приходил, Гермиона? — Трейси болтала, и это раздражало её. — Ты знакома с ним? Он был на принимающей стороне, когда ты была в командировке?
— Да, — односложно отвечала Гермиона, — приходил, что бы уточнить некоторые вопросы.
— И у вас деловой ужин вечером? Жалко, что с вами будет ещё и министр с Малфоем, правда? — загорелись глаза Трейси. — Но может, он пригласит тебя куда-нибудь после встречи! Не вздумай отказываться, Гермиона! Не каждый день тебя зовёт куда-то настоящий эмир! Мерлин, да у него наверняка золота в банках больше, чем у Малфоев!
Гермиона, стиснув зубы, молчала. Трейси тем временем продолжала болтать:
— Кстати! Недавно встретилась в бухгалтерии с Паркинсон, мы поболтали. Только представь себе, Малфой с кем-то встречается! Но Пэнси не знает, кто эта девушка. Говорит, что сам Малфой об этом не распространяется. Но я, конечно, кое-что подозреваю!
Гермиона резко вскинула на неё глаза. Трейси с таинственным видом наклонилась к ней и доверительно заговорила:
— Я слышала, что его родители сватают ему какую-то Сьюзен Адамсон, она пока еще студентка Хогвартса. Но я думаю, что он встречается со своей секретаршей! Ты знаешь, хоть она и работает здесь, но по происхождению настоящая принцесса? Я не помню подробностей, но она откуда-то с востока, может Аравия или Египет! Уверена, это она — его тайная пассия! Ему же надо продолжать свою чистокровную династию, а среди наших немногие горят желанием с ним связываться из-за его прошлого!
Гермиона прочистила горло:
— Трейси, на востоке не блюдут чистокровность… У них нет такого понятия.
— Вот как? — глаза Трейси округлились. — Но всё равно!
Гермиона отвернулась, делая вид, что увлечена работой.
— О, кстати! Я забыла тебе рассказать, — хлопнула себя по коленке Трейси, — услышала забавную историю от той же Паркинсон!
Гермиона напряглась. Когда этот поток сплетен уже иссякнет?
— Помнишь Кормака Маклаггена? — Гермиона кивнула. — Так вот, он встречается с девочкой из сектора патентов на волшебные штуки. И представь, Маклагген говорил, что по воскресеньям посещает джентльменский клуб в центре Лондона, который принадлежит… забыла, как его имя… Нотт! Принадлежит Теодору Нотту. И каждое воскресенье он уходит на весь вечер туда. Она верила ему, пока как-то не встретила самого Нотта и не спросила про своего парня, а тот выдал, что не видел его уже полгода! Оказалось, что Маклагген врал ей, а сам ходил к своей любовнице!
Ее глаза сверкали от осознания того, что она просвещает Гермиону о таких пикантных новостях.
— Как удобно они устроились! Создают какие-то джентельменские клубы для прикрытия, а сами ходят к любовницам! — продолжала возмущаться Трейси. — Теперь я буду знать, если мой молодой человек скажет мне однажды, что идет в мужской клуб, нужно быть начеку!
Гермиона отмахнулась и призвала её закончить болтовню и присоединяться к исследованиям. Та со вздохом приступила к работе.
Грейнджер не могла не признать, что всё услышанное сегодня очень подкосило её доверие к Малфою. Родители, сватающие ему какую-то Сьюзен… Он никогда об этом не упоминал. По всей видимости, это та девочка, с которой он был тогда в ресторане, он вроде говорил, что её зовут Сьюзи. Что если… и он ходит далеко не к Нотту? Нет, какие глупости. Какой-то сегодня странный день. Всё пошло не так. Не заладилось с самого утра с приездом арабского дипломата. Разговор с ним посеял в ней неприятные чувства. Кто из них врет? Попросить воспоминание у Драко о той беседе? Но это считалось верхом неприличия и недоверия, просить залезть в чужую голову.
Неприятная ситуация. И самое обидное, что они не могут обсудить её.
А хотя, почему нет? Ей
