Слуги этого мира - Мира Троп
Ти-Цэ осторожно слез с иритта, так и не подняв веки – на ощупь. Он услышал голос Помоны, но пропустил мимо ушей: слишком велик был соблазн хоть ненадолго притвориться, будто никогда раньше не слышал человеческую речь. Ветерок усилился. Он забирался к нему в подшерсток, гладил по рукам и ногам, прикладывал ладони к груди, проверяя биение сердца – вторит ли оно по-прежнему пульсу долины. Он тянул его к себе. Звал домой.
Помона позади испуганно вскрикнула.
Иритт под ней пошевелился: он почувствовал больше свободы, опустевшие жабры стали судорожно сокращаться. Помона едва не слетела с его спины, но тут ожил Ти-Цэ. Он нехотя развернулся, плавным, но молниеносным движением зачерпнул когтями влажную землю и вновь оседлал иритта. Он залепил жабры вопящему животному, но через несколько секунд тот подавился землей, перестроил дыхание и замолчал.
– О-ох, – простонала Помона и прижала руку к бешено колотящемуся сердцу. На ее бледном лице выступили багровые пятна. – Пожалуйста, не делай так больше.
– Прошу прощения.
Ти-Цэ заметил на себе ее удивительный взгляд: она позабыла свой страх, стоило ему открыть рот. Он и сам удивился тому, какое глубокое и мягкое звучание приобрел его голос. Совсем как в тот день, когда он впервые снял перед ней свою маску.
Он вновь повернулся к воде.
– Слишком рискованно ночевать у берега, ближе не пойдем. – Ти-Цэ кивнул на иритта. – Он давно не был здесь. Может попытаться уйти. Догадается прополоскать жабры.
– Значит, остаемся прямо здесь?
– Получается так.
Помона кивнула. Кедровая чаща осталась далеко позади, они были посреди пустоши, но выбирать не приходилось. Она молча соскользнула с иритта на землю и стала помогать ему вынимать припасы.
Ти-Цэ взялся за края мешка, но, помедлив, выпустил их из рук.
– Простите, вы… не дадите мне минуту? – Его взгляд все еще был устремлен выше головы Помоны – на жидкий и переливающийся горизонт.
– Ты вроде говорил, что в долине моя власть не действует. А поскольку мы уже почти на месте…
Ти-Цэ отвесил ей благодарный поклон.
– Пожалуйста, побудьте здесь, с ириттом. А я мигом вернусь.
Помона сделала знак, дав понять, что не требует ни спешки, ни объяснений. Он отвесил ей еще один поклон и пошел к берегу.
Помона достала из мешка съестное; иритт угрюмо следил за ее движениями и поднялся с брюха лишь тогда, когда она достала сверток с водорослями. Она развела костер под чавканье иритта и приготовила все к позднему ужину, но Ти-Цэ все не возвращался.
Помона запорхнула мантию, туго укуталась в нее и встала на ноги. С трудом, но ей удалось разглядеть йакита на берегу.
Нельзя было сказать, сколько времени Ти-Цэ вглядывался в воду, но в конце концов опустился на колени и коснулся лбом песка.
***
Этой ночью Ти-Цэ не сомкнул глаз, и даже Помона, несмотря на умиротворяющую энергетику этого места, беспокойно просыпалась каждые несколько минут. Когда ее глаза открывались снова и снова, она видела одну и ту же картину: неподвижно сидящий Ти-Цэ, чей взор попеременно обращался то к звездам, то на водную гладь поодаль. Ей было сложно представить все разнообразие палитры охватывающих его чувств, но собственные ей по крайней мере были понятны. Она хотела покинуть это место как можно скорее. Не потому, что ей здесь не нравилось, вовсе нет. Просто Помона чувствовала себя так, будто своим присутствием оскверняла священную землю, которая не должна была узнать человеческого присутствия.
Едва небо стало на пару тонов светлее, Помона встала. Голова болела, она не чувствовала себя отдохнувшей, но больше спать не могла. Ти-Цэ обернулся. Его взгляд был рассеянным, как если бы все это время он спал с открытыми глазами.
– Хотите ехать сейчас? – переспросил он. Помона кивнула. – Хм…
– Уже достаточно светло, – отрезала Помона раньше, чем тот мог найти еще один повод для задержки. – Ти-Цэ, мы это уже обсуждали. Не знаю, чего ты страшишься, но я не хочу оставлять Пэчр в подвешенном состоянии так надолго.
– Понимаю. – Он поднялся. Помона, которая настроилась на очередной долгий спор, сделала два шага назад. – Да мне все равно, когда выдвигаться. Я думал об этом всю ночь и решил, что задержка на полдня ничего не решит.
– Никакая задержка ничего не решила бы, – подбодрила она Ти-Цэ.
– Нет, – сухо сказал он, и отвернулся, чтобы сложить в мешок вещи. – Решила бы, если бы длилась еще пару дней. Да видно не судьба.
Помона осторожно приблизилась к нему, но Ти-Цэ только отмахнулся от расспросов огромной ручищей.
– Сейчас уже не важно. Давайте выдвигаться. И покончим с этим поскорее.
Помона прятала глаза. Ти-Цэ оставался колючим до конца путешествия, совсем как родитель, которому было положено любить ребенка, но ситуация к тому не располагала.
3
Истоптанная ириттами дорога тянулась вдоль берега долгие мили; на Помону давило сводящее с ума чувство, будто много часов подряд они не двигаются с места. Ее мантия стояла столбом, иритт мощными гребками выбрасывал в воздух красноватый песок и пыль, но, когда Помона осторожно высовывала голову, видела преследующую их водную гладь, которую никак не удавалось обогнать зверю.
Помона осторожно подняла глаза на затылок Ти-Цэ, но он не оборачивался и смотрел только на дорогу. Лишь раз он спрашивал ее, не остановиться ли на обед, но, когда Помона вновь покачала головой, не стал даже пытаться настоять на своем.
Наконец, когда старая звезда преодолела середину небесной дуги, привычная картина изменилась прямо у них на глазах: в воду пролили, а затем размешали ярко-розовую краску. Помона охнула. Ти-Цэ смотрел в ту же сторону, но не произносил ни слова. Только в который раз судорожно сжал жабры иритта.
– Это они? – спросила Помона. Ей едва удалось перекричать ветер.
– Лепестки, – сказал Ти-Цэ. – Скоро будем в Плодородной долине.
Как только он это произнес, ландшафт, словно удачно подгадав момент, стал видоизменяться. Вода из виду пропала – осталась позади и исчезла за сменившими песок альпийскими полями; холмы разъехались в стороны и открыли вид на край, простирающийся ниже. Далеко-далеко из-под земли постепенно восставали гиганты с розовыми макушками и черными ветвистыми украшениями в волосах – вековечные персиковые древа.
Когда они уже подступали к изножью долины, Ти-Цэ остановил иритта. Он вынул из жабр пальцы, забрал мешок с провизией и помог Помоне, которая созерцала необыкновенный мир, спуститься на землю. Как только иритт понял, что свободен, с ликующим хрипом побежал в обратном направлении – к воде, которую они минули чуть раньше.
До Ти-Цэ и Помоны уже
