Айрис Джоансен - Миллион за выстрел

— Свеча на подоконнике? Все, вы вне подозрений. Вероятно, вы действительно тот, за кого себя выдаете.

Глаза Доминика блеснули.

— Или я так ловко прикинулся наивным, чтобы ввести вас в заблуждение. Еще кофе?

— Нет. — Гален встал. — Пойду-ка посмотрю, где Елена. Что-то она задерживается. Где у вас ванная комната?

Доминик поднял брови.

— Уверяю вас, она не сбежала через черный ход. Согласитесь, это абсурд.

— Но она могла грохнуться в обморок и удариться головой. Она потеряла много крови. Так что головокружение, потеря сознания вполне возможны.

Улыбка исчезла с лица Доминика.

— Она не сказала, что ранена.

— Я зашил рану. Все заживет, но пока неплохо бы не оставлять ее надолго одну. Так где ванная комната?

— Рядом с комнатой Барри. Я покажу…

— Оставайтесь здесь. Я найду сам.

Гален прошел через холл. Когда он стукнул в дверь ванной, Елена не ответила, поэтому он не стал ждать и открыл дверь.

Елена сидела на стуле в одних только джинсах, бюстгальтер она держала в руке. Она с яростью уставилась на Галена.

— Убирайся отсюда.

— Сей секунд. — Он взял лифчик из ее рук и надел бретельки ей на плечи. — Я решил, что у тебя проблемы.

Она замерла.

— Мне не нужна помощь. Сама справлюсь.

— Но ты можешь порвать мои замечательные швы. — Он застегнул крючки у нее на спине. — Мне всегда жаль, когда мои старания пропадают зря. — Он снял с крючка синюю рубашку, надел на нее и начал застегивать пуговицы. — Почему ты не позвала Доминика, чтобы он тебе помог? Излишне интимная ситуация?

— Не будь идиотом. Он принимал у меня роды. Просто не хотела его волновать. Полагаю, ты ему сказал, что я ранена.

— Виноват. — Гален застегнул последнюю пуговицу. — Он славный парень. Надеюсь, ты не доведешь его до беды.

— Ты сам не знаешь, о чем говоришь. Я никогда не предам его.

— Так он едет с нами?

— Да. Полагаю, ты станешь возражать.

— Я ничего не сказал.

Она отвернулась от него.

— Ты так говоришь, как будто Форбз уже принял решение. Он нас берет с собой?

— Не знаю. Скорее всего, да. Он правильный и порядочный, хороший семьянин, так что ты попала в яблочко. Кстати, ты случайно не по этой причине его выбрала?

— Я его выбрала, потому что надеялась, что ему можно доверять. Ты за него не бойся. Я его не надую. Он получит то, что хочет.

— Я не боюсь за него. Он может сам о себе позаботиться. Вот доставлю тебя в Штаты, и на этом моя работа закончится. — Гален встал. — Пожалуй, принесу тебе обезболивающего. Рана, наверное, болит.

— Когда мы будем на борту самолета. Я не могу рисковать. Сейчас я должна мыслить ясно.

Он открыл дверь ванной комнаты и, уходя, произнес:

— Пусть будет по-твоему.

Она бросила ему вслед:

— Разумеется, можешь не сомневаться.

Проходя мимо Доминика в холле, Гален улыбнулся:

— Она в порядке, но не мешало бы ее кое в чем убедить.

— Убедить?

— Попробуйте уговорить ее принять обезболивающую таблетку.

Доминик вздохнул:

— Такую женщину, как она, нелегко уговорить.

— Надо же, а я и не догадывался.

В кухне Форбза не было. Он стоял в дверях, разглядывая верхушки деревьев. Гален подошел к нему.

— У нас может возникнуть проблема. Начинается сильный ветер, — сказал Форбз.

— Что-нибудь придумаем.

— Не уверен. Я говорил с Домиником, так он утверждает, что миль на двадцать вокруг нет ни одной ровной площадки.

— Значит, придется проехать двадцать миль. — Гален тоже взглянул на деревья. Форбз был прав, ветер явно набирал силу. — Может быть. Выход всегда находится. Мне надо связаться по радио с моими ребятами и дать команду. Пусть подлетают поближе. — Он помолчал. — Если ты собираешься их вывозить. Ты ведь уже принял решение.

Форбз кивнул:

— Я ей верю. Все осведомители сходятся в том, что Чавез ее преследует.

— Но откуда мы знаем, что она права по поводу его дальнейших поступков?

— И что мы теряем? Этот шанс — лучшее, что у меня было за эти годы. Я хочу им воспользоваться.

Гален пожал плечами:

— Ладно, тогда мы их отсюда вытаскиваем.

— Дай бог, чтобы это была наша самая большая проблема, — Форбз вгляделся в темноту. — Пока нам везло.

— Постучи по дереву.

— Не могут же Чавез и его ублюдки каждый раз выигрывать.

В голосе Форбза было столько страсти, что Гален повернулся и взглянул на него.

— Форбз, ты, кажется, начал принимать это дело слишком близко к сердцу. Это может стать опасным.

— Слишком близко не бывает. — Голос Форбза дрожал. — Люди вроде Чавеза портят нам жизнь, разрушают семьи, убивают детей… — Он замолчал, потом добавил: — Прости. Для меня все это очень много значит.

— Не надо извиняться. — Гален отвернулся и снова стал смотреть на деревья. — Ты ведь лично в этом заинтересован, я не ошибся?

Форбз ответил не сразу:

— Мой сын, Джоуэл. Он умер от передозировки в своей комнате в общежитии полгода назад. Я был так занят, спасая мир от наркотиков, что даже не заметил, как мой собственный сын погрузился в этот ад. Я должен был догадаться. Должен был быть ближе к нему, должен был суметь объяснить, что я видел за последние четверть века. Но вместо этого я гонялся за Чавезом, спасая чужих детей. — Голос окреп. — Я должен заставить его заплатить, Гален.

«Дон Кихот, вышедший на битву с всемирным злом. Дон Кихот, уже получивший собственные раны», — подумал Гален.

— Какие проблемы? — Гален отвернулся. — Я вывезу ее и мальчишку отсюда, а ты сможешь спрятать их в надежном месте.

— Считаю эти слова обещанием.

Гален улыбнулся:

— Я уже сказал, какие проблемы?

Елена тихо закрыла дверь комнаты Барри и остановилась, глядя на него. В мире не было ничего прекраснее спящего Барри. Она посмотрит на него и наберется сил.

А теперь пора пошевеливаться. Надо еще много сделать, а времени нет. Она подошла к шкафчику и достала оттуда альбом с фотографиями. Только не смотреть. Их так много. Надо просто взять несколько штук и положить в рюкзак. У нее было много дорогих для нее вещей, которые она должна взять с собой. Но она не может оставить фотографии. Барри с шоколадной глазурью от именинного торта на рожице. Трехлетний Барри со смехом плещется в пластмассовом бассейне. Барри в этом году с новым луком и стрелами, которые она ему подарила. Как он любит свой лук и стрелы.

Она перешла к ящику с игрушками. Игрушечный лук лежал сверху. «Слишком велик», — разочарованно подумала она. Он захочет взять медвежонка, любимые книги и музыкальный глобус, который подарил ему Доминик. Для всего этого просто не было места.

— Мама?