Брошенная - Шкатула Лариса Олеговна
— Так я и думала, — шутливо простонала Вика, — а босоножек из лыка с двенадцатого века у тебя не сохранилось?
— Как говорит мой сын, меня тогда еще в живых не было! А то бы непременно в шкафу лежали.
Теперь, оказывается, Марина вполне спокойно может подшучивать сама над собой. Неужели жизненные неурядицы так меняют человека?
— Скажи, — продолжала допытываться Вика, когда они остались вдвоем у нее в комнате, а родители удалились вместе на кухню — они привыкли так общаться: мама моет посуду, а отец курит у форточки, — у тебя деньги есть?
— Зарплату я почти не расходовала, и отпускные мне начислили, только сейчас мне получать их не хотелось бы… Кстати, ты не отнесешь ко мне на работу больничный лист и заявление на отпуск?
— Отнесу, чего же.
— И придумай там что-нибудь. Ну, что я похудела или подурнела после болезни, потому и стесняюсь.
— Не волнуйся, придумаю. Ты же знаешь, мне это — тьфу! Так как насчет денег? Я спрашиваю про нормальные деньги, — про сбережения, понятно?
Марина помедлила, соображая.
— У Михаила есть сберкнижка, а дома… Разве что деньги, которые я откладывала ему на японские часы. Он все мечтал. Дорогущие. Я хотела подарить на тридцать пять лет.
— Перебьется, — распорядилась Вика. — Любовница подарит. Тетя Таня.
Что-то на мгновение сжало сердце Марины — теперь и Вика знает имя его любовницы, — но она приказала себе: «Прекрати! Все это в прошлом». Ей и в самом деле стало легче. Хорошо бы научиться вот так снимать все стрессы — прикрикнуть на свое стонущее второе «я», и все в порядке.
— Ты откуда знаешь?
— Земля слухом полнится… Юрка успел бабушке рассказать. — Она прикрикнула на сестру: — Привыкай! Чем скорее переболеешь, тем лучше. Это называется шокотерапия. Кстати, помнишь, реклама: девчонка смотрит на красивого парня, потом глаза вниз опускает, а у него вместо ног лошадиные копыта, кентавр, значит. По-нашему — это шок!
— Что-то я не пойму. Ты мне советуешь на море кентавра присмотреть?
— Наоборот, советую глаза вниз опускать. Вдруг у него копыта.
— Ну, сестра, твои намеки по меньшей мере странные. Смотри вниз! Имеешь в виду — на то, что ниже пояса? Скажешь тоже.
— Пошлячка! — рассмеялась довольная Вика. — Знаешь, а у тебя уже получается.
— Что именно?
— Юмор на современный манер!
Глава 5
Загоревшаяся идеей Вика — это тайфун, цунами, извержение вулкана. Вчера посадила Марину на маршрутку — домой сестру провожала, — а сегодня чуть свет примчалась:
— Вставай, мы с тобой идем на барахолку!
— Они так рано начинают работать? — удивилась Марина; одна ее знакомая говорила, что раньше девяти на «толчке» делать нечего.
— Сейчас половина восьмого, так? Сорок минут тебе на сборы: душ, косметика, то да се…
— Ты же знаешь, я не пользуюсь косметикой, — запротестовала Марина. Но тут же вспомнила, что не далее как вчера она накрасилась, и даже с удовольствием.
— Не поль-зо-ва-лась, — раздельно произнесла сестра. — Но смогла же вчера выглядеть как человек. Правда, тени выбрала не те и накрасила по старинке, все равно, это шаг вперед. Сегодня воспользуешься косметикой под моим руководством. Я лично тебя нарисую.
— Спасибо, мама с папой меня давно нарисовали.
— Мама с папой делали тебя в советское время, а тогда с красками была напряженка! — отпарировала эта хулиганка. — И потом, они сделали заготовку, так называемый полуфабрикат, а шлифовка женщины происходит в течение жизни. Иди в душ. Принимай контрастный. Надеюсь, ты знаешь, что это такое? Горячий — холодный, горячий — холодный. Закончишь холодным.
— Так холодно же, — поежилась Марина.
— Ни фига себе, на улице плюс двадцать пять.
— Вика, а может, не надо?
— Надо, Мара, надо!
Так они прежде поддразнивали друг друга. И что интересно, и прежде, и теперь Виктория всегда стояла на своем, а Марина рано или поздно ей подчинялась. Конечно, она могла бы сжульничать с душем, но отчего-то побоялась, что младшая сестра уличит ее в обмане, и тогда шуму не оберешься.
Контрастный душ оказался вовсе не так страшен, как Марине представлялось, а когда она после него взглянула на себя в зеркало, на нее смотрела свежая, порозовевшая, непривычно молодая физиономия — она давно уже такой себя не видела. И вообще, прежде Марина принимала душ по вечерам — утром ей было некогда. Она кормила Мишку, отправляла в детсад, а потом в школу Юрку, так что до себя руки уже не доходили. А ведь могла просто встать на пять минут раньше…
Свой экскурс в будущий «прикид» Вика начала еще в трамвае.
— Как ты думаешь, что главное в женщине, едущей на море?
— Лицо? — попробовала угадать Марина.
— Шляпка! Женщина на отдыхе начинается со шляпки, потому на нее нельзя жалеть деньги.
Они такую и купили. За эту цену у оптовиков Марина запросто могла купить себе неплохое платье.
Босоножки… Оказалось, что босоножки по важности стоят на втором месте после шляпки. Их отчего-то Вика выбрала на высокой платформе.
— Я еду отдыхать или дефилировать? — уже стала пугаться сестринского размаха Марина.
— Отдыхать дефилируя, — отмахнулась та. — Скажи спасибо, что не выбрала тебе их на шпильке. Ладно, думаю, пожалею. Еще сломает ноги, катай ее потом в коляске! Но вечерние туфли купим на шпильке, тут уж не обессудь. Привыкай.
— Зачем туфли-то, босоножками обойдусь!
— А если кто-нибудь пригласит тебя в ресторан?
Первое выбранное сестрой платье было из материала, напоминавшего тонкий ситец, розового цвета, с маленькими белыми цветочками, длинное, до щиколоток, оно оканчивалось двумя рюшами. Сзади платье выглядело более-менее закрытым, зато спереди неожиданно резко ныряло вниз, обнажая грудь почти до сосков. Причина, чтобы тут же купить под него особый лифчик.
Следующим был цыпленочно-желтый махровый костюмчик: футболка и короткие шортики.
И сам «толчок», и вещи, которые прежде она на себе даже не представляла, а теперь оказалась вынужденной постоянно примерять, менторский тон Вики, который она принимала с покорностью, так сбили Марину с толку, что она ходила за сестрой, будто бычок на веревочке, и кивала на все ее вопросы, как китайский болванчик.
Большая дорожная сумка, в сложенном виде поместившаяся в небольшой пакет, по мере покупок все увеличивалась в высоту. Вика сначала открыла одну молнию, а когда это отделение заполнилось, потянула за другую. Марина и не ожидала, что столько вещей для нее можно купить вместо японских часов для Мишки.
— Ты хоть на отдых что-нибудь оставь, — попробовала утихомирить сестру Марина.
— Тебе батя две штуки обещал? Думаю, даст пять. Обойдешься! В крайнем случае скажем, пусть еще в кошельке пороется.
Остановилась она лишь на белом спортивном костюме — тайной мечте Марины, теперь осуществившейся. На нем Викина энергия иссякла.
Правда, прощаясь недалеко от дома Ковалевых, Виктория сообщила еще более странную весть:
— Днем выспись, волосья уложи, я приду ближе к вечеру, где-то в половине пятого, сделаю тебе лицо. Сегодня мы с тобой идем слушать оперу.
— В каком смысле — оперу? Это что, шутка такая?
— Господи! — простонала Вика. — Тебя, случайно, звать не Маугли?
Марина как раз в это время ела мороженое в вафельном стаканчике, так она этим стаканчиком едва не подавилась.
— Настоящую оперу? А как она называется?
— Тебе не все равно? Хорошо, оперу Шарля Гуно «Фауст». Слышала о такой?
— Вика, умоляю, оставь меня в покое, — заныла Марина. — Я сроду не ходила в оперу. Нашла меломана!
— И не мечтай! — категорически заявила сестра. — Ты начинаешь новую жизнь, а это всегда трудно.
— А без оперы нельзя?
— Никак нельзя!
А правда, почему Марина никогда не ходила в театр? Она вообще мало куда ходила, но в их городе три театра, не считая филармонии, в которой постоянно выступает какая-нибудь знаменитость. Билеты дорогие? А во сколько же вы ценили свою жизнь, госпожа Ковалева?
