Татьяна Полякова - Трижды до восхода солнца

— Это ты сейчас о ком?

— Дура, — махнула рукой сестрица, легла и вновь прикрыла лицо локтем. — Что еще он должен сделать, чтобы ты наконец поняла… — с печалью произнесла она, а я ответила:

— Я девушка толковая. Со мной полный порядок. — Агатка взглянула из-под локтя и головой покачала. — Скажи лучше, как у тебя дела? — решив, что самое время разведать обстановку, спросила я.

— Нормально. Работаю.

— А личном фронте?

— На личном фронте как на кладбище. Тихо благолепно, иногда новеньких подвозят.

— На днях видела Берсеньева. — Я-то думала, Агатка с ходу укажет мне направление, в котором я должна двигать отсюда, но она молчала. Выждав с минуту, я позвала: — Ау, я еще здесь. — И тут увидела, что Агатка плачет. Она лежала, по-прежнему прикрывая лицо рукой, а по ее щекам бежали слезы. Если честно, я растерялась. Сестрица не из тех, кто заплачет от обиды или боли. По крайней мере, я так думала. Даже в детстве я не помнила ее плачущей. И вот теперь… — Чего ревешь? — подала я голос, а она ответила:

— Катись.

— Здорово, что ничто человеческое тебе не чуждо. На самом-то деле я в шоке, вот и болтаю всякую чушь. Извини.

— Фимка, я ничего не понимаю, — жалобно произнесла Агатка, а я до смерти перепугалась: сначала слезы, теперь еще и это, поспешно пересела к ней на диван и сказала:

— Ты самая понятливая девушка на свете. К тому же у тебя есть я. Вдвоем мы все поймем, потом дружно забьем и будем жить долго и счастливо.

Агатка села, прижавшись плечом к моему плечу, вытерла глаза ладошкой и потянулась за салфеткой, чтобы высморкаться.

— Я его люблю, — сказала тихо.

— Берсеньева? — вздохнула я.

— Кого же еще? Все было… невероятно здорово все было, — хмыкнула она. — Так здорово… а потом…

— Что потом?

— Ничего. Он вдруг пропал. Я ему звоню, он вроде бы рад, но все время очень занят. Мне бы сообразить, что меня уволили без выходного пособия, но сестра у тебя дура, прости господи, придумала ему кучу оправданий, вилась ужом, чтоб как-то… — Агатка нервно хихикнула. — Самое смешное, никаких претензий у меня к нему нет. Он ведь ничего не обещал. Может, мне в самом деле все привиделось? И я сама себе любовь придумала, а он и в мыслях не держал? А потом увидел, что у меня крыша съехала, и поспешил улизнуть?

— Это очень по-мужски, — кивнула я.

— Вчера я все-таки настояла на встрече, — сказала Агатка с кривой усмешкой. — Лучше знать свой диагноз…

— Ну и?

Она помолчала немного, собираясь с силами.

— Последние надежды растаяли в тумане. Парень не хочет морочить мне голову. Он думал, что способен забыть твою подругу, но оказалось, что это не так просто, и на ее месте другой женщины он пока не видит. И когда увидит, неизвестно. — Агатка нервно засмеялась и развела руками. — За сим простились, пожелав друг другу удачи. Здорово, да?

Я слушала ее, думая о том, что мы и вправду очень похожи, Агатка жила себе спокойно, на мужиков поплевывала, пока не появился Берсеньев. Человек, который меньше всего ей подходил. Убийца с чужим именем, чужой рожей и чужой судьбой. Влюбиться в такого — значит вляпаться по полной, что с сестрицей и произошло. Я могу рассказать ей о нашем с ним соглашении. О том, что Берсеньев бросил ее взамен на мое обещание помалкивать о том, кто он такой на самом деле. Мало того, с самого начала он вертелся возле Агатки с одной целью — заставить меня быть покладистой. С легкостью пудрил ей мозги и с такой же легкостью бросил. Сказать? Реветь Агатка сразу перестанет и разобьется в лепешку, чтобы узнать всю его подноготную. В этом ей нет равных. Искушение было недолгим: почти в тот же момент я поняла, что ничего ей не скажу. Она и в самом деле узнает о нем все, попытается уж точно, а он не из тех, кто это позволит. И найдет самое простое решение проблемы, ему не привыкать. Сестра у меня одна, а Берсеньев пусть катится на хрен, и плевать мне на эту сволочь.

— В общем, зализываю душевные раны, — пожала Агатка плечами и губу закусила.

— Хочешь, помогу? У меня большой опыт по этой части.

— Кто бы сомневался, — хмыкнула она. — Фимка, может, я что-то не так сделала, может, он…

— Не парься, — перебила я, — Сергей Львович не дурак, понимает, с тобой может быть все только всерьез. На Милке он хотел жениться, потому что она его с того света вытащила. Теперь почувствовал себя на воле и окольцовываться не спешит. Вот и придумал отмазку. Пусть погуляет, авось одумается.

— Не одумается. Я ему не нужна.

— Ну и забей.

— Забью, выбора-то все равно нет. — Агатка обняла меня и прижалась лбом к моему лбу. Так мы сидели довольно долго. — Вот что, сестрица, — заметила она со вздохом. — Иди-ка ты ко мне работать. Я отстранилась и спросила с удивлением:

— Спятила?

— Не-а. Предков порадуем. Не все тебе в дворниках бегать. Диплом у тебя есть, мозги, слава богу, варят…

— А лень?

— С ленью будем бороться. В такое время лучше держаться вместе. Ты за мной присмотришь, я за то бой. На свой участок всегда можешь вернуться. Что скажешь?

А что я могла сказать? Если сестрица додумалась до такого, дела ее впрямь хуже некуда.

— Я с тобой хоть на Северный полюс в банных тапочках.

— Заметано, — засмеялась Агатка.

— Когда приступать?

— А чего тянуть? Давай в понедельник… У меня коньяк есть. Хлопнем по рюмашке? — Лучше по две.

Она поднялась, достала из бара бутылку коньяка, рюмки, и мы выпили. Двумя рюмками не обошлись, усидели всю бутылку, почти не разговаривая. Мы и без того хорошо знали мысли друг друга. Часов в двенадцать засобирались домой. Агатка вызвала такси, жила она неподалеку от своего офиса, из машины вышла первой. Буркнула «пока», потом вдруг наклонилась ко мне и сказала голосом старшей сестры

— Не вздумай явиться на работу в джинсах. Придушу.

— Тогда бабки гони, куплю себе костюм.

— Бабки тебе придется заработать. А костюмчик, так и быть, одолжу.

Она подмигнула и удалилась, а я весело фыркнула, качая головой.

Вот так в понедельник я оказалась в офисе сестрицы. Прическа с аккуратным пробором, скромный костюм и туфли на каблуках. Агатка, завидев меня, глаза закатила, но осталась довольна.

Само собой, офис нагонял на меня тоску, я была уверена, что данное место не является моей естественной средой обитания. К тому же Агатка сразу завалила меня работой, как видно считая, что это луч шее средство от глупых мыслей. Родители отнеслись к переменам в моей жизни настороженно, заподозрив подвох, и даже предприняли попытку вызвать Агатку на откровенный разговор. Что она им наплела, мне неведомо, но вопросами мне не докучали. Я советовала себе набраться терпения. Время пройдет, сестрица убедится, что меня спасать не надо, сама успокоится, и я смогу вернуться к метле и лопате. В среду выпал первый снег, и я была не прочь от косить от физических нагрузок. Сидела, обложенная папками, и вникала в премудрости юриспруденции, стараясь оправдать доверие: Агатка страшная зануда, к тому же крикливая, ее и мои нервы следовало беречь. Временами очень хотелось сбежать, но поступать так я себе отсоветовала.