Айриш-бой для сицилийца - Джеки Бонати
– Что случилось? – опешил он.
– Небольшие разногласия с потенциальными партнерами, – Энди вытащил белоснежный платок из кармашка своего пиджака, коснулся сбитых костяшек и тихо зашипел. – То, что надо, – он протянул руку к бокалу, слизав кровь с губы.
– Боюсь представить, как выглядят большие разногласия, – ответил Том, подав ему выпивку и взял салфетку. – Руку стоит обработать.
– Большие разногласия не имеет смысла решать мордобоем, – отметил Энди и зашипел, когда алкоголь попал в ранку на губе. – Можешь оказать мне любезность и принести аптечку, она в барной стойке, – это прозвучало как предложение, а не как просьба.
– Сейчас вернусь, – ответил Том, и проворно сбегал за аптечкой. Вернувшись, он увидел, что Энди уже опустошил бокал с бренди. В аптечке нашлась перекись и пластырь, так что он смочил ватный тампон и взял сбитую руку Энди в свою.
К тому моменту Энди устроился в своём кресле, так что Тому пришлось сбоку пристроиться к его столу.
– Смелее, мне не будет больно, – хмыкнул итальянец, видя, что Томас медлит и действует излишне бережно.
– Похоже, не первый раз, – констатировал Том, аккуратно промакивая кровь на его костяшках.
– И даже не десятый, пожалуй, – прикинул Энди, пользуясь возможностью снизу рассмотреть его и покусывая травмированную губу.
– Бывало и серьезнее? – спросил Том, заливая ссадины йодом и берясь за пластырь.
Энди дал ему закончить, а потом расстегнул жилетку и, задрав рубашку, продемонстрировал тонкий довольно длинный порез – явно ножевое ранение.
Том присвистнул, не удержавшись.
– Тебя хотели убить? – спросил он, глядя, как шрам уходит от пупка к ребрам.
– Ага, была такая попытка, – подтвердил Энди, возвращая рубашку на место. – На самом деле, повезло – порез длинный, но не глубокий, иначе кишки выпустили бы.
Оправляя одежду, он оказался лицом к лицу с Томасом.
– Тебе стоит быть осторожнее, – ответил Том, шагнув назад и ударившись задом о край стола – отступить ему особенно было некуда.
– Не всегда это зависит от меня, – Энди иронично усмехнулся, наблюдая за его маневрами. – Ну а ты, айриш бой, бывал в переделках?
Том кивнул.
– Здесь нечем особо гордиться, – пожал он плечами. – В деревнях всегда есть те, кому ты не нравишься, или потому что ты из семьи, которая лет триста назад поссорилась с другой семьей. Так что приходилось драться. Но ножом меня никто не пытался пырнуть.
– Ну, по крайней мере, ты можешь постоять за себя, это неплохо, – отметил Энди, окинув его долгим взглядом. – Ладно, иди, чтобы Брайан там один не метался.
Том кивнул, собрал на поднос пустой бокал и аптечку и вышел из кабинета, но перед его глазами все еще стоял длинный и бледный шрам на оливковой коже.
Через неделю Миранда решила, что его можно выпустить на сцену. Не в самом начале, конечно, а когда публика будет уже в определённом подпитии, а значит, менее внимательна и более благодушна.
Почему-то больше всего этому радовалась Китти. Она от души поздравляла Тома и обещала разогреть для него публику как следует.
– Они будут уже готовенькие и полюбят тебя, – восхищенно шептала она, пока Том пытался проглотить кол, вставший в горле от нервов.
– Спасибо, – сдавленно пробормотал он, поглядывая в зал из-за кулис.
– Пей! – Миранда подсунула ему бокал с бренди, понимая, что сегодня без этого не обойтись.
Том без разговоров осушил его, закашлявшись на последнем глотке, но минут через десять ощутил легкий хмель, вместе с теплом разошедшийся по его телу. Он смотрел, как Китти выходит на сцену, как всегда яркая, словно электрическая лампочка.
Быть может, дело было в алкоголе, а может, она и правда выступала сегодня как-то по-особенному, но провожали её просто оглушительными аплодисментами.
Их джазмен взял микрофон и постарался от души, представляя Тома, так что его тоже встретили овацией. Несмотря на выпитый бренди, Том все равно ощутил скованность, когда вышел к микрофону, чуточку ослепленный светом софитов. Но это ему в итоге и помогло – за ярким светом он едва видел зал. А то, чего ты не видишь – уже не так пугает.
– Добрый вечер, леди и джентльмены, – поздоровался он, налаживая первый контакт. – Так приятно видеть всех вас здесь. Я, конечно, далеко не Китти, – он взглянул на нее, стоявшую за кулисами и подбадривающую его, – Но я постараюсь, чтобы вам понравилось.
Джаз-бэнд заиграл вступление, и эта аранжировка была как-то живее и полнее записи с пластинки, так что музыка подхватила голос Тома, едва он запел.
В первые мгновения его голос звучал не слишком громко, но потом, невольно уклоняясь от света софитов, он перевел взгляд на барную стойку и увидел возле нее Энди. Тот не раз и не два слышал, как поет Томас, и это неожиданно успокоило ирландца – едва ли он удивит или разочарует Энди.
Том сам даже не смог бы сказать, в какой момент его голос обрел силу, наполнился и полетел над залом, достигая каждого его уголка.
Где-то в глубине души Энди знал, что все будет нормально. Том не из тех, кто лажает. И буквально через пару мгновений он сумел очаровать зал. Да, над подачей и жестами еще нужно было поработать, но Энди уже видел, как таяли дамочки от его нежного голоса. Он был уверен, что за пару месяцев Том пообтешется и будет работать не хуже Китти.
И все равно, исполнив запланированные пару песен, за кулисы Том возвращался на ватных ногах, даже не заметив, что на сцену полетели дамские перчатки, шпильки, инкрустированные драгоценными камнями. Была там и пара булавок для галстука.
– Я же говорила, ты прекрасно справишься! – Китти тут же повисла у него на шее, расцеловывая Тома в горящие щеки. – Это было потрясающе, ты настоящий артист!
– Да ладно тебе! – Томас обнял ее, не в силах перестать улыбаться.
Его кровь кипела адреналином, из зала все еще слышались одобрительные возгласы, и это безумно воодушевляло.
– Держи! – посмеиваясь, джазмен протянул ему собранный со сцены улов.
– Это что? – опешив, спросил Том, держа в руках кучу всего. Но глаз цеплялся еще и за визитки и долларовые бумажки.
– Чаевые, – хмыкнул джазмен. – Не волнуйся, это ни к чему не обязывающие подарки. За то, что ты их примешь, ты даже подходить к столикам не должен… если сам не хочешь.
Он подмигнул Тому, давая понять, что это вполне приемлемая практика, и ушел.
– Это только начало, – улыбнулась Китти, и Том
