Мэри Брэддон - До горького конца
— Не в том дело, — сказала она после нескольких минут молчания. — Пожалуйста, не думай, что я способна ревновать к такой вертушке, как Люси Стальмен. Не в том дело, Губерт.
Голос ее внезапно прервался подавленным рыданием.
— А в чем же, друг мой? — спросил мистер Гаркрос, подходя к ней. Лицо ее было обращено к окну, так что он не мог увидеть его. Он положил руку на ее плечо и повторил свой вопрос более серьезным тоном.
Ответа не последовало, но рыдания не повторялись. Мистрис Гаркрос стояла непоколебимая как утес.
— Что все это значит, Августа? Какое недоразумение между нами?
— Какое недоразумение между нами! повторила она. — Разве ты не знаешь? Неужели это так трудно понять? Самое пустое недоразумение. Только то, что ты меня никогда не любил.
— Кто внушил тебе такой вздор, Августа?
— Мой рассудок. Я начала подозревать это еще в Лондоне, где мы вели такую суетливую жизнь и где нам редко приходилось быть одним, но убедилась в этом окончательно только здесь, где мы были больше вместе и где я имела возможность насмотреться на других супругов и сравнить их отношения и наши.
— Не сравнивала ли ты меня с сэром Френсисом, который только что женился и находится еще в состоянии одурения. К сожалению я, как тебе известно, не способен так увлекаться. Я десятью годами старше сэра Френсиса и создан из более твердого материала, чем он.
— Я ничего не требую, Губерт, — отвечала ему жена. — Я говорю только, что в этом доме я убедилась окончательно, что ты меня не любишь.
Если она надеялась в ответ на этот вызов услышать горячие возражения или нежное уверение в любви, то спокойный, деловой тон его ответа должен был разочаровать ее.
— Милая Августа, — сказал он твердо. — Я менее кого-либо другого способен доказать тебе, что ты ошибаешься. Такие вещи не доказываются. Клянусь тебе, что я старался исполнить мою обязанность и никогда не пренебрегал ни одним твоим желанием, как бы ни было оно ничтожно. Далекий от того, чтобы желать ослабить наш союз, я желал скрепить его. Я надеялся, что у нас будут дети, друг мой, и что наш дом станет более похож на семейный дом. Я был бы рад, если бы ты отдавала менее времени обществу и интересовалась моими занятиями и целями. Полно, Августа, оставим супружеские укоры менее благоразумным людям, чем мы с тобой. Я говорил, что посещение этого дома будет для меня несчастней, и ты оправдываешь мое предсказание.
— Посещение этого дома будет для тебя несчастней, — повторила Августа, внезапно обратив к нему полный подозрительности взгляд. — Ты этого никогда не говорил. Ты говорил только, что тебе не хочется ехать. Почему это посещение может быть для тебя несчастней?
— Да разве, то, что ты начинаешь высказывать мне упреки, каких я от тебя никогда до сих пор не слыхал, не есть уже дурное предзнаменование?
— Ты не говоришь иначе как загадками, Губерт, и я не знаю человека, от которого было бы так трудно добиться прямого ответа, как от тебя. Я спрашиваю, почему посещение этого дома может быть для тебя несчастней?
— И хочешь непременно получить ответ? — спросил он с оскорбительною холодностью.
— Непременно!
— Так я отвечу тебе в немногих словах, — потому, что этот дом не мой.
Жена глядела на него несколько мгновений в безмолвном удивлении.
— Потому, что этот дом не твой, — повторила она. — Неужели, Губерт, ты хочешь заставить меня считать тебя способным на такое низкое чувство, как зависть? Неужели ты завидуешь сэру Френсису Клеведону?
— Нет. Сэр Френсис славный малый, и я ничего не имею против него. Я даже люблю его. Но будь я расположен к враждебным чувствам, это место способно, как нельзя более развить их. Я человек, Августа, и положение в свете было главною целью моей жизни. Ты знаешь, как я трудился для достижения этой цели и как мало я пользовался тем, что люди называют жизненными радостями. Никто не может служить разом двум господам, и я служил исключительно успеху, я служил удачно. Но тем не менее я предпочел бы положение, которое дается таким именем и таким поместьем лучшему месту, какого я могу достигнуть в моей профессии.
— Очень может быть, — возразила Августа насмешливо. — Я сама не отказалась бы от герцогского титула, но если бы моя лучшая подруга была герцогиня, я не стала бы завидовать ей.
— Твое сравнение не верно, друг мой. Я имею, может быть, особые причины не любить это место.
— Особые причины. Можешь ли ты иметь особые причины не любить место, которое увидел в первый раз только дней десять тому назад?
— Почему ты знаешь, что я не видел его прежде?
— Потому, что ты никогда не говорил, что видел его.
— Может быть, мне неприятно было говорить об этом. Ты знаешь, что мне не хотелось ехать сюда, что ты привезла меня против моей воли.
— Я начинаю думать, что Уэстон был прав, — возразила она, — и что тебе неприятно это посещение вследствие каких-нибудь воспоминаний, связанных с твоим пребыванием в Брайервуде.
Его темное лицо вспыхнуло, побледнело. Вопреки самообладанию мистера Гаркроса, были воспоминания, при которых он не умел скрыть волнения.
— Я не думал о Брайервуде, — сказал он, быстро овладев собою. — Я видел Клеведон прежде, чем увидел Брайервуд.
— В таком случае, очень странно, что ты никогда не говорил об этом, — сказала Августа оскорбленным тоном.
Никогда, даже в ночь их первой ссоры, не сердилась она на него так, как в эту минуту. Искра, зароненная в ее сердце намеками Уэстона, теперь вспыхнула ярким пламенем.
— Повторяю тебе, Августа, что мне тяжело говорить об этом. Ты сейчас помянула об Уэстоне Валлори в таких словах, из которых я заключил, что обязан ему этим неожиданным допросом. Я не имею обыкновения действовать угрозами, но должен сказать тебе откровенно, что его вмешательство в наши отношения скорее всего отдалят нас друг от друга. Я вижу Уэстона Валлори насквозь и терплю его. Но пусть он осмелится вмешаться в мои семейные дела, и я объявлю ему смертельную вражду. Тебе придется выбирать между мужем и кузеном. Но не будем продолжать разговор, не обещающий быть приятным, — прибавил он после небольшой паузы. — Я пойду в биллиардную.
Он направился к двери, но Августа остановила его.
— Ты так не уйдешь от меня, Губерт, — сказала она дрожащим голосом. — Какое мне дело до Уэстона Валлори? Он мой ближний родственник и полезный, предупредительный человек, но я тоже только терплю его. Ты от меня так не отделаешься. Я решила узнать, почему ты не любишь этот дом. Я не могу выносить мысль, что между мною и тобою есть тайна. И я уверена, что в этой тайне замешана женщина, Губерт.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});