Людмила Бояджиева - Умереть, чтобы жить

Глаза Вальки запали, выгорели, словно отцветшие васильки, обрюзгшее лицо приобрело землистый оттенок. Сквозь редкие волосы просвечивало темя.

— Кого я вижу! — Он попытался привстать, но с кашлем упал на высоко поднятые подушки.

— Не суетись. Я соку принесла, сливки, какие-то витамины заграничные. Свободные радикалы из организма выводят, то есть шлаки. — Инга села на обитый дерматином стул, изящно забросила ногу на ногу, привычно оттягивая носок.

— Из меня все радикалы и так вышли. Тридцать кэгэ сбросил — это с нового года! Ни фига себе, бронхит… Вон, Колька храпит — 95 кг. А говорят, рак. — Опасливо покосившись на соседа, прошептал Валентин. — У меня худоба нервная. От тоски сохну. Знаешь, почему? — Он подмигнул. Радости лишили, совсем. Ни капли во рту с праздников не было… У тебя с собой, случаем, нет?

— Только духи, — кивнула Инга на маленькую кожаную сумочку. — В следующий раз непременно прихвачу коньячок, — вреда от него не будет.

— Умная ты баба, Ингушка! И красивая — словно не прошли годы… — Он сосредоточился. — Сколько мы с тобой отмахали, а?

— Четверть века.

— Ты что! — Валентин погрустнел. — Неужели все и вправду минуло? Вдруг отсюда не выйду? Говорят, тлеющее воспаление легких, обострился бронхит. А я не верю! Боли в спине жуткие… И все колют что-то, колют, а я сплю, сплю… — Промелькнувший в глазах Валентина страх сменился надеждой. — Как поправлюсь, в Гнесинку на преподавание пойду.

— Хорошая идея. Ты классный вокалист, Валь. Такого тембра, диапазона и в Италии поискать…

— Ну ты чувствуешь хватку развитого капитализма!? — Оживился Бузыко. Все уши прожужжали — Доминго, Каррерос, Паваротти… И там они и здесь! Уж и не знают, куда сунуть! Умеют они звезд лепить… Да с такими бабками можно и две октавы взять… Но ведь я не хуже пел, Ин? — Подавляя кашель, больной прикрыл лицо платком.

— Лучше, Валь. Это все знают. — Инга нарочито бодро принялась наводить порядок на тумбочке, где стояли пузырьки, чашки, блюдечко с обкусанным печеньем, пакеты йогурта и сока. Она не хотела видеть, как Бузыко плачет. Не его это, бабника и жизнелюба, дело. Не умел Валька Бузыко нюни распускать.

— Аппетита нет, представляешь? — Бодро высморкался Валентин. — Раньше от кормушки за уши не оттащишь, а теперь и холодильник забит, и тумбочка… Понимаешь, думал, — осточертело петь. Ну, что угодно, хоть сортиры привокзальные чистить, только на сцене в хоре не толкаться. Меня ж из второго состава давно выперли. На подпевках держали. А я не мог! Не мог смотреть, как Лешка мою партию поганит! Вижу, напрягся он весь и вот-вот от натуги на си-бемоль лопнет. А меня тянет, ну прямо как толкает кто: выйди, Валька, покажи класс… Вышел однажды… И выпивши был не особо!

— Скандал?

— Куда там, — хуже. На генеральной дело было. Я такого петуха пустил до сих пор в жар бросает.

— Ерунда! Бывают конфузы и похуже. У меня в «Спящей красавице» трико сзади поехало. Я не заметила знаков Петьки, моего партнера, так и дотанцевала. Страшно вспомнить. Думала, больше никогда на сцену не выйду…

— Инга… — Влажные пальцы Валентина сжали её руку. — Я жить хочу. Так много ещё не спел… Оказывается, я петь любил, а думал… зарплату отрабатываю, тарификацию… Как же теперь, а?

— Я тоже забыла, как пуанты завязываются. А ничего — существую.

— Внуков не ждешь? У меня — двое. Вчера старшего приводили, семи лет. Кем, говорю, будешь? Он отвечает: «как папа, мафиозом»… Отличные пацаны… У меня все мальчишки, а я девочку хотел.

— Тебе ж, Валя, детишки всегда обузой были.

— Так ведь, человек меняется, жизнь свою переоценивает. На иные… Он снова закашлялся, — на иные места ценности расставляет… Мои мушкетеры, когда я от жены ушел, вначале меня презирали — большие уже были. А теперь вот — фрукты носят, ананасы, киви. Если, говорят, надо, мы тебя в Америку лечиться отправим… — У Вали опять задрожали губы и глаза стали растерянные. — Может, Инга, такое оно и есть, счастье?

21

«А счастье-то ушло. Ушло незамеченным. Оно было совсем недавно, ещё вчера, когда ты ныла над своими грошовыми бабскими проблемами. Идиотка!» Сказала себе Инга, всерьез задумавшись о случившемся.

Все началось с гибели Лешковского. Так на пленке рушится здание, в фундамент которого заложили динамит: что-то слегка дрогнуло, брызнули из окон стекла, треснули и осели могучие стены. Мгновение, — и среди клубов пыли покоится серая груда развалин.

В лавине обрушившихся на семейство бед было трудно разобраться. Имя Южного — заместителя сгоревшего Михаила, возглавило список лиц, находящихся в круге внимания следственных органов. Наверняка, ему было чего бояться, зять изменился на глазах, утратил самоуверенность, барственный лоск.

Алина играла в молчанку, но выражение лица сохраняла загадочное. Давала показания следователю, корректно относилась к мужу, пытаясь поддержать его в трудную минуту. А может и вправду, испытания укрепят отношения в молодой семье?

Однажды, когда Инга с дочерью остались дома одни, Алина поставила в магнитофон кассету. Инга сразу узнала голоса — Денис говорил с Анной. Но Бог мой, что же он плел! Разговор, по-видимому, происходил в доме Венцовых. Зять уговаривал несчастную вдову шефа бежать с ним!

— Слышала? — Прокрутив запись, Алина выключила магнитофон. — Подонок хочет бросить меня в этом дерьме! Он, видите ли, никогда не был счастлив в браке! И предлагает шлюшке Анечке составить компанию! Как тебе это нравится?!

— Ужасно!.. — Инга сжала виски руками. — Ужасно… Анну ещё хоть как-то можно понять: она одинока, Денис был её первым мужчиной. Помнишь, случай на чердаке? Кто ж знает… Возможно, у них с Анной тогда назревало большое чувство.

— Что? Ну и наивная ты, мамочка! — Лина демонстративно расхохоталась. — Подслеповатую Мусю ещё можно было водить за нос, но тебя… Конечно, Инга Лаури всегда думала только о собственных приключениях…

— Неправда… Я делала для тебя все, что было в моих силах. И проявляла постоянное внимание…

— Значит, ты деликатно замяла инцидент, сделав вид, что поверила мне, но постаралась поскорее выдать меня замуж за соблазнителя? — Ехидно уточнила Алина.

— Нет… Мне и в голову не пришло, что с Денисом на чердаке была ты… Ведь… о Господи! Именно поэтому я постаралась отстранить Венцовых. Думала, Анна дурно влияет на тебя. Вы ж были совсем дети…

И снова Лина расхохоталась:

— Ты знала меня хуже, чем я тебя. Пора разобраться и стать союзницами, ситуация серьезная, мамочка. — Алина села на диван рядом с Ингой и обняла её хрупкие плечи.