Людмила Бояджиева - Умереть, чтобы жить

Тогда начал игру темный демон. Чуть-чуть намекнул, что убийство обычный прием в его боевой тактике. И подсказал путь к оправданию — она ринулась по нему, готовая скорее поверить в собственное безумие, чем в грехи любимого.

Любимого? А как же ночь с Тони? Он задал прямой вопрос — она не отпиралась. Ох, как удобно считаться юродивой! Михаил с наслаждением прыгнул в котел ревности — он вспомнил о Карлосе, которого она так и не смогла забыть. Вспомнил Дениса, совратившего невинную шестнадцатилетнюю малышку и не терявшего надежду возобновить отношения — чего стоили записи их разговоров у камина и квартире Венцовых!.. А если Анюта не так уж проста? Если давно сговорилась с Южным и все знает про сокровище в медальоне? Если она, а не супермен Лешковский ловко использовала придурка Фокса?

Михаил допустил мысль о том, что его провели, лишь на секунду. Но за это мгновение она успела больно ужалить его — и супермен сорвался, раскрыв свои карты. Любимая женщина изменила ему самым пошлым и подлым образом. Ревность и ненависть к разрушившей хитроумные планы лгунье захлестнули его. Светлый двойник, признав свое поражение, жалобно поскуливал. Темный мечтал о жестокой расправе. Он справедливо называл её шлюхой, а она… она подняла на него руку! Анна замахнулась… О Боже, ещё никогда такая пронзительная боль не раскалывала голову, не застилала глаза кровавой пеленой вырвавшаяся из-под контроля ненависть… Он с трудом вернулся к реальности, сдержав порыв тут же задушить её.

Что ж, приговор подписан. Ребята любят покуражиться, особенно с дамами. Еще не было ни кого, кто бы сумел пройти через их обработку, не сломавшись. Нежную девочку ждет изобретательный инквизитор. Михаил даже не обернулся на уводимую со скрученными руками Анну.

20

Март приближался к концу, гидрометслужба столицы все ещё объявляла о снежных заносах. В доме Кудяковых-Лаури царила траурная тишина. Аресты, следствие… — кто мог такое предвидеть? Когда ж подступила беда? — сотый раз задавала себе вопрос Инга Фридриховна, перебирая в памяти события прошедшего года.

Вначале все шло на редкость удачно: у Дениса появилась отличная работа, молодые закружились в хороводе светской жизни, расцветшей пышным, не советским цветом. Но что-то не клеилось у Южных. Создавалось впечатление, что совместные выходы в рестораны, казино, клубы, посещение дружеских вечеринок — единственное, что их объединяет. Зять, чрезвычайно увлеченный накоплением капитала, не часто засиживался дома. Алина то впадала в черную меланхолию — часами курила, глядя в потолок, то внезапно вскакивала, с энтузиазмом прихорашивалась и куда-то убегала.

Альберт нашел прекрасный предлог, чтобы отстраниться от происходящего в доме — он увлеченно работал над бесконечными мемуарами, закрываясь у себя в кабинете.

Инга и не привыкла делиться с мужем своими проблемами, а подружкам плакаться не любила. Вот похвастаться, пощеголять, поделиться сногсшибательными впечатлениями — это другое дело. А какие теперь впечатления? Алина да Денис все больше молчат и сидят дома. Появляться на людях не хочется, в волосах седина на палец пробилась, руки запущенны, который день без маникюра.

«Так жить нельзя», — строго сказала себе однажды Инга и вытащила из шкафа любимые тряпочки. Серый английский костюм с серебряными ювелирными пуговицами ни разу не выгулян. А ведь хорош — хоть на прием к английской королеве одевай. Да и повод, в общем-то, не хуже, чем у тухлых аристократов: тридцатилетний юбилей со дня первой постановки «Жизели». Танцевала на премьере главную партию, между прочим, юная звезда — Инга Кудякова-Лаури. И теперь о ней дружно вспомнили, завалив приглашениями на банкет.

Приободрившись, Инга привела в порядок лицо, волосы и поехала в театр, предвосхищая, как внимательно и безжалостно станут рассматривать её бывшие коллеги — уж очень многих она тогда заставляла завидовать, ревновать.

Да и сейчас все у неё складывается совсем не плохо. Не плохо — хоть пытай! Зять преуспевает в сфере предпринимательства, а там, всем известно, криминал в порядке вещей. А что с перспективами материнства не все у Алиночки ладится, так это никому знать не следует. Инга Лаури — как всегда, на коне! С гордо поднятой головой, в разлетающейся на ходу норковой шубе, она выпорхнула из автомобиля у подъезда театра. И тут же попала в объятия.

— Душа моя, Инга! — Бросилась к ней Таня Апраксина, превратившаяся из пылкой комсомольской заводилы в дебелую купчиху.

— Расцвела! — Оглядела её Инга. — Прямо Кустодиев.

— Так ведь муж бизнесменом стал! — Апраксина под прикрытием благожелательного любопытства провела мгновенную ревизию Ингиных увядающих прелестей. Та неспешно поправила прическу перед большим зеркалом, блеснув бриллиантами в свете хрустальных бра.

— Дети поглощены работой и развлечениями. Большие деньги — большие удовольствия. Но и масса проблем — Они вошли в фойе, кивая знакомым. — А в нашем театре-то что новенького? — Огляделась Инга.

— Ой, и не говори! Чуть ли не Хосе Карерроса по контракту хотят приглашать. А свои все разбежались… Да. кстати, Вальку Бузыко помнишь?

— Ну? — Подняла брови Инга.

— Допился. Скоротечный рак. Лежит в Боткинской. Жена говорит, безнадежен. А ведь не старый мужик.

— Жаль… — безразлично обронила Инга. — Хороший был голос.

Но с этой минуты она уже ничего не слышала и не замечала, словно ударил гонг, призывающий её к ответу. Нет, — так пронзительно раздавался звонок в актерской уборной, зовущий на сцену. Мигала надпись «Выход!» И все обмирало внутри, подкашивались колени, а спина не гнулась, как у древнего паралитика… Попав в свет рампы, беззащитная перед настороженной темнотой зала, Инга на секунду замирала, — возможно, это была короткая смерть. Но тут же с новой силой ударяло сердце, одеревеневшая от страха женщина куда-то пропадала. Рождалась другая — легкая, великолепная, словно весенняя бабочка. — Балерина!

…На следующий день Инга сидела у постели Вальки в двухместной палате нового корпуса. На соседней кровати богатырски храпел краснощекий амбал.

Глаза Вальки запали, выгорели, словно отцветшие васильки, обрюзгшее лицо приобрело землистый оттенок. Сквозь редкие волосы просвечивало темя.

— Кого я вижу! — Он попытался привстать, но с кашлем упал на высоко поднятые подушки.

— Не суетись. Я соку принесла, сливки, какие-то витамины заграничные. Свободные радикалы из организма выводят, то есть шлаки. — Инга села на обитый дерматином стул, изящно забросила ногу на ногу, привычно оттягивая носок.