Легенда о яблоке. Часть 2 - Ана Ховская
Взгляд Бена тоже требовал объяснения.
– С чего вы взяли, что я в чем-то замешана?– напряглась София, но сохранила внешнее спокойствие.
– За обычными служащими не устанавливают следящие устройства,– волновалась мать.
– За обычными – да. Но я не какой-нибудь уборщик помещений, бухгалтер или ассистент, а специалист, который работает со всей информационной сетью агентства. А это сотни тысяч гигабайт конфиденциальной информации. Это говорит само за себя.
С болью в груди Хелен вздохнула.
– Откуда ты знаешь, что за тобой наблюдают?– спросил Бен.
– Об этом, что – заранее сообщают?– поддержала вопрос мужа Хелен.– Они что, вот так пришли и установили тебе видеокамеры?
– Я могу понять наблюдение в офисе, но это же твоя квартира – частная собственность,– размышлял Бен.
«Придется лгать по полной программе!»– решила София, и откровенно посмотрела в глаза родным.
– Об этом мне сказал Брайан. Он должен был позаботиться о собственной безопасности. Я или вы могли начать разговор о нем и выдать его. А всех, кто контактирует со мной, тщательно проверяют. Все мои телефонные разговоры тоже прослушиваются. Во всем этом нет ничего страшного и опасного! Я сменила работу на более престижную, а Брайан остается мистером Брэдом Кроу, только и всего. Я понимаю, что вы беспокоитесь и в отсутствии информации можете столько вообразить, но все это беспочвенно. Я вам все рассказала. Мне нечего скрывать. Вы же знаете – я трусиха, ни за что не влезла бы во что-то сумасбродное…
Бен недоверчиво усмехнулся:
– Так можно сказать о Милинде, но не о тебе.
– Крестный!– возмущенно удивилась София.– Ты мне не веришь?!
– Да, в общем-то, у меня нет оснований для этого… И все же – я волнуюсь…
– Я тоже волновалась первое время, позируя перед камерами, но потом привыкла и не вспоминаю о них. Ведь я обычный гражданин, что мне скрывать? Я не собираюсь красть информацию и продавать ее каким-нибудь спецслужбам,– засмеялась София.
Хелен приняла ответ дочери и более спокойно продолжила:
– София, мы с Беном не стали заговаривать о том мужчине, который провожал тебя, об Александре Ахматове…
«Ну вот. Только я немного отвлеклась от него. И снова он меня настиг!»– расстроенно подумала девушка.
– И что, мама, мы еще забыли обсудить о нем?
– Не ерничай, Фисо,– пристыдил Бен.
– Извините… Но давайте мы не будем говорить о нем.
– О ком?– вошла Милинда и любопытно вздернула бровь.
София поставила на стол локти и со вздохом протеста подперла голову ладонями.
– Спасибо за кофе, дочь,– поблагодарила Хелен и снова обратилась к Софии:– Тебе известно, что этот мужчина – друг Брайана?
София на секунду задержала напряженный взгляд на матери, а затем, убедительно играя, непринужденно ответила:
– Конечно, это Эл – друг Брайана с детства.
Хелен и Бен переглянулись.
– Какие странные совпадения!– поразился Бен.
– А откуда вы это знаете?– поинтересовалась София.
– Как только услышали его фамилию. Она редкая…
– Да, русская,– подтвердила она, с досадой думая, что одна не знала, кто такой Алекс и даже не запомнила его редкой фамилии. Хотя брат не так часто упоминал ее, а может, и называл только раз. Она мало что помнила из детства.– Да, бывают совпадения. Вот, например, я сегодня была в художественной галерее, и вы не представляете, кого я там встретила… Элен Ахматову, сестру Алекса. А коллекция, которую она выставила под названием «Ночная фиалка», поразила меня тем, что ее жемчужиной – еще одно невероятное совпадение – стала картина, на которой нарисована… Кто бы вы думали? Я! У меня чуть колени не подогнулись, когда я увидела свой портрет.
Милинда, еще не вникшая в суть разговора, замерла с открытым ртом. На лицах родителей тоже отразилось удивление.
София, заметив реакцию родных, громко засмеялась:
– Теперь мое лицо знает вся элита Хьюстона. И практически со всеми я познакомилась.
– Серьезно?!– спросила Лин.
– Ага,– равнодушно ответила сестра.
– Элен? Я помню эту девочку с золотыми кудряшками,– вспомнила Хелен.– Миленькая девочка, но такой же сорванец, что и ты.
София по-доброму скорчила рожицу и высунула язык.
– Как была сорванцом, так и осталась,– улыбнулся Бен и щелкнул крестницу по носу.– Останешься сегодня у нас?
– Да, да, да… Оставайся, будем до утра болтать о том о сем, устроим бой подушками. Помнишь, как в детстве?– оживилась Милинда.– У меня большая кровать.
София поочередно окинула взглядом лица родных и ласково улыбнулась.
– Почему бы и нет… Только на завтра мне придется позаимствовать что-нибудь из твоего гардероба, Лин. Не могу же я пойти на работу в вечернем платье?
– Софи, а этот Эл… знает о Брайане?– настороженно спросила Хелен.
– Могу сказать одно: Ахматов знаком с мистером Кроу и, по-моему, они тоже друзья,– оригинально призналась София.
– Если Брайан рассказал о своем секрете и ему, то это значит, что они действительно близки. Брайан всегда умел выбирать друзей. А с Элом они просто одно целое,– заметил Бен.
София опустила глаза на чашку кофе и задумчиво ловила свое отражение на поверхности напитка. «Брайан и Алекс – одно целое! Не мог Живчик выбрать себе в друзья человека лживого и подлого! Я, в самом деле, просто трушу, отвергая его внимание. А он терпеливо ждет и выносит мои истерические припадки… Рыжий дьявол, так стыдно будет смотреть ему в глаза завтра…»
София вспомнила долгий многозначительный взгляд Алекса, его меняющееся поведение при ней, его тайное, скрываемое от посторонних глаз, но легко угадываемое ею желание быть ближе и чаще с ней – все говорило о не простом увлечении. И это было так сладко переживать, что ее кожа покрылась мурашками, и она вздрогнула от волнения.
Кофе был выпит. Хелен и Бен пожелали девочкам доброй ночи и ушли к себе.
– Ну что, пойдем ко мне?– предложила Милинда.
– А посуда?– спросила София, желая немного побыть наедине со своими мыслями.
– Оставь, я завтра утром уберу.
– Дай я хоть в посудомоечную машину сложу?
– Она не работает. Все некогда вызвать мастера.
– Хорошо, пойдем.
С сестрой они проговорили до полуночи. Лин никогда не была словоохотлива и откровенна, как теперь. Ее переполняли радость и восторг из-за последних событий в своей жизни. София была искренне рада за сестру, и все время обращалась к себе, что и она могла бы сейчас делиться своим счастьем. Только счастья не было, как и покоя, как и удовлетворения собой.
Вдоволь наговорившись и излив душу, Милинда сладко уснула. А София не могла сомкнуть глаз. Тяжелое сознание сделанной глупости не оставляло ее. Сейчас больше всего на свете хотелось позвонить Алексу и сказать,
