Осколки - Александра Эльданова
— Да, я знаю, он говорил. Но тут никто не виноват, так получилось.
— Да, судьба.
Я подошла к могиле и аккуратно положила букет на надгробие. Орхидеи, ничем не скрепленные, рассыпались по мрамору.
«Я тебя, конечно, не знала, но Сергею было бы приятно знать, что в этот день к тебе кто-то приехал».
Я выпрямилась.
— Татьяна Викторовна, вам если нужно одной побыть, я пойму.
— Ох, Саша… если вас это не обидит…
— Не обидит. Я к папе одна поэтому и езжу, что мне поговорить с ним нужно. Я у машины буду.
По кладбищу гулять я, конечно, не стала, вернулась к машине, достала сигареты и, прислонившись к крылу, с наслаждением закурила. Интересно, обычно тяжело в таких местах, мысли противные всякие лезут, а тут спокойствие такое.
Татьяна Викторовна появилась через полчаса.
— Спасибо вам, Саша. Мне теперь спокойнее стало.
— Не за что. Если нужно, вы звоните, мне действительно не трудно помочь.
— Сереже с вами повезло, — она грустно улыбнулась.
— Мне иногда кажется, что он рядом, — призналась я. Давно хотела с кем-то поделится этим ощущением чужого присутствуя, — Помогает мне в чем-то.
— У всех так, Сашенька. Все мы не хотим, чтоб близкие уходили. Мне тоже кажется, что Настя где-то рядом. Теперь вот и Сережа.
— Сережа жив, не надо так, Татьяна Викторовна.
— Да, конечно, — поспешно согласилась женщина, но мне хватило, чтобы что-то понять.
Они, оказывается, уже смирились, что сын почти мертв. Отчаялись. Почему я никак не могу ли тогда? Почему бьюсь и ищу выход, а? Я ведь не могу сказать, что люблю Сережу больше, правда? Просто я упрямее и… злее? Да, наверное, злее, из этой злости и обиды так удобно черпать силу, как оказалось.
* * *Он всё-таки мне приснился. Я вернулась от Сережиных родителей, и в ту же ночь он мне приснился.
Снова коридор. Я буду сюда каждый раз попадать? Опять поиск нужной двери, но в этот раз я угадала со второй попытки. Толкнула рассохшуюся дверь на перекошенных петлях и оказалась в летних сумерках на веранде Лугового.
— Сережа… — я не верила. Даже подойти к нему и коснуться боялась — вдруг он рассыплется и исчезнет?
— Привет, — он поднялся со ступенек, — иди ко мне, моя хорошая?
Я понимаю, что сплю, что все это не настоящее, но почему тогда он такой реальный, а? Почему я сейчас его обняла, уткнулась в грудь и у меня нет ощущения, что это не на самом деле? Странный сон.
— Санечка…
— Почему ты раньше мне не снился? — тут я похолодела и отстранилась, — ты… Ты ведь жив, да?
— Жив. Саш, не надо пугаться, пожалуйста. Я не знаю почему. Наверное, в этот раз ты очень сильно этого захотела.
Я подняла руку и погладила его по лицу. Почему все такое настоящее…
— Я так по тебе скучаю.
— Я тоже, моя хорошая. Безумно просто. Это все скоро кончится.
— Обещаешь?
— Конечно. Ты чуть-чуть подожди еще.
— Я жду. Только без тебя очень плохо.
Я никак не могу разжать пальцы, которым вцепилась в его руку, не могу отвести глаз от лица. Мне надо запомнить все, до мельчайших подробностей, каждый жест, каждую полуулыбку, чтобы потом вспоминать. Набраться впрок его тепла и нежности, хотя это и невозможно.
Он первым сдался — обнял, прижал к себе, так, что я слышу, как колотится его сердце. Я догадываюсь, что Сергей молчит по той же причине, что и я — боится, что голос сорвется и выдаст.
— Спасибо тебе, — Сергей отстранился.
Я вопросительно посмотрела на него.
— За альбом, за родителей, за Настю.
— Ты все видишь, да?
— Почти, это как сны. Кусочки, обрывки — я в них проваливаюсь и вижу, но сделать ничего не могу. Сашка, это все так неправильно, что я здесь, а ты там одна.
— Это же ненадолго, — я улыбнулась максимально спокойно, — я дождусь. Ты просил.
— Когда?
— Ты мне приснился, — я не удержалась и провела кончиками пальцев по его щеке, — перед тем как все случилось. Просил тебя дождаться.
— Я очень за тебя тогда боялся. Наверное, это как-то всё связано.
— Наверное, — я снова его обняла, — может это и не сон вовсе, поэтому все такое настоящее.
— Знаешь, мне вот интересно, тут все такое настоящее? — он очень хитро улыбнулся.
— Ты о чем?
— Иногда до тебя очень тяжело доходит, — вздохнул Топольский, склонился и поцеловал.
Все тут настоящее. И сердце замирает как в первый раз, хотя губы такие знакомые и теплые. И дыхание сбивается и земля из-под ног.
И если бы не болезненное понимание, что все это сон и он закончится…
— Ты дождись, — Сергей уперся своим лбом в мой и смотрит мне в глаза, — я очнусь и все будет хорошо. Замуж за меня теперь придется идти.
— А я против?
— Раньше была.
— Раньше было по-другому.
— Не о том мы говорим. Хорошая моя…
Я не помню, чтобы в жизни мы так отчаянно обнимались. Как будто от этого что-то изменится или сон не закончится.
— Я тебя люблю.
— И я. Санечка…
Дальше я не услышала.
Просыпаться не хотелось совсем, может быть, если я сейчас укроюсь одеялом с головой и усну мне приснится продолжение? Почему нет, если вдруг это правда не совсем сон? Может быть, если сильно захотеть, получится? Почему-то у меня совсем нет чувства грусти, отчаяния и желания завыть,
