Осколки - Александра Эльданова

— Спасибо, что честно. А почему, расскажешь?

— Серега почти легенда, талантливый, с именем, при деньгах, мало кто не поведется. Я не знаю, что у вас там было, он не рассказал, но пока он за тобой бегал это все на набивание цены было больше похоже.

— Люблю прямолинейных людей, — я затушила сигарету, которая почти истлела, — но я тебя понимаю. Сразу обговорим, я в альбом с правками не лезу, мне важно его закончить и, желательно, что бы он получился максимально похожим на то, как это видел Сергей. Все. Но присутствовать, по возможности, на студии, я буду. Считай, что это блажь правообладателя.

— А если серьезно, то зачем тебе присутствовать?

— А есть смысл серьезно? Поверишь?

— Саш, — Олег поднял руки, — я уже понял, что ошибся. Честно сказать, очень этому рад.

— Хочу посмотреть на то, что он делал. Мне это очень важно, вот и все. Никакого подвоха и умысла.

— Понял, — Олег посерьезнел, — Когда начнем?

— Чем быстрее, тем лучше.

— Ребят обзвоню сегодня, потом тебе скажу, как договорились.

— Спасибо.

Глава семнадцатая

Александра.

— А в целом все хорошо, Сереж. Мама твоя звонит, часто. Ей правда поговорить не с кем. У меня уже столько компромата на тебя есть, ты не представляешь, — я грустно улыбнулась и чуть крепче сжала его ладонь, — Сереж… ты приснись мне, а? Ты же ни разу мне не снился.

За моей спиной скрипнула дверь палаты.

— Прости, я не хотела помешать, — Лиза теребит рукав халата.

— Ты не помешала, Лиз. Да и мне пора уже.

Девушка вышла вместе со мной и спросила:

— Ты как?

— Нормально. Лиз, я что хотела… Приезжайте в гости с Андрюшкой в пятницу?

— А повод? — Лиза смущенно улыбнулась. Все-таки она еще стесняется меня. Зря, мне Андрюшкина девушка нравится.

— Да нет повода, — я вздохнула и созналась, — я в среду вечером к Сережиным родителям поеду, вернусь только в четверг вечером. Сильно сомневаюсь, что мне будет хорошо после этой поездки, а с вами отвлечься можно. Да и вообще давно у меня гостей не было.

— Я поняла, скажу Андрюше. Саш, а зачем ты едешь? Случилось что-то?

— Татьяна Викторовна позвонила — у Сережиной сестры годовщина, а Татьяну Викторовну на кладбище отвезти некому. Ну я и предложила, мне же больше всех надо.

— А муж ее?

— Он не любит в годовщину смерти на кладбище бывать, так что без вариантов.

— Понятно. У вас с ним отношения не наладились? — Лиза знала почти все и, кажется, действительно переживала.

— Чтобы наладилось — надо общаться.

— Печально. Хорошо, Саш, мы приедем.

— Спасибо. Тогда до пятницы.

Ехать я правда не горела желанием. Дело не в Сережином отце или в восьми часах за рулем. Проблема в упаднических настроениях Татьяны Викторовны, которая начала отчаиваться и все меньше верить, что Сергей очнется.

Пока я добиралась до Жуковска, все крутила в голове, как бы мне вселить в Сережину маму хоть немножко надежды. Ничего хорошего не придумывалось, потому что это у меня есть только упрямство и не убиваемая вера в то, все наладится, а вот аргументов нет никаких.

Навигатор подсказал, где нужно свернуть. Уютный деревянный домик в глубине сада, высокое крылечко, несмотря на стеклопакеты, ставни. Что-то такое я себе и представляла.

Калитка была открыта, но во дворе на меня кинулась мелкая лохматая собачушка.

— Дуся, фу! Фу, кому говорят! Саша, не бойтесь, она только брешет, — с крылечка мне на встречу спускалась Татьяна Викторовна, — сейчас ворота открою, загоните машину. Хорошо доехали?

— Да, нормально. Вы скажите как, я сама открою.

— Да это не сложно, Саша, — она завозилась с задвижкой, — я же не бабка еще. Загоняйте.

Когда Шкода вползла во двор собачушка зашлась в новой истерике.

— Иди сюда, — я захлопнула за собой дверь машины и присела, — Иди, я не обижу.

Мохнатый зверь недоверчиво подошел поближе.

— Это едят, — доверительно сообщила я, протягивая раскрытую ладонь, на которой лежала собачья вкусняшка, — возьми, моя такое любит.

— У вас есть собака?

— Да, немка. Умнейшее создание и охранница.

Дуся наконец отважилась и забрала лакомство с ладони.

— Все, теперь мир? — спросила я ее.

— Продажная душа, — засмеялась Татьяна Викторовна, — пойдемте, Саша. Вам умыться с дороги надо и отдохнуть.

— Георгий Борисович не очень рад, что я приехала, да? — спросила я, зайдя в дом.

— Не обращайте внимания, Саша. Ему тяжело сейчас.

— Всем тяжело, — пробормотала я, разуваясь.

Комната, в которой мне предстояло ночевать, оказалась светлой и уютной.

— Это, можно сказать, Сережина комната. Он часто приезжал, если концертов нет, а нам зачем столько комнат? Вот и выделили.

Гора подушек на кровати застеленной веселым пледом, шкаф с книгами, полка с фотографиями и медалями.

Я обернулась на Татьяну Викторовну.

— Сережины, — пояснила она, — горный туризм в школе, потом бросил — гитара стала интереснее.

— Интересно, он мне про школьные годы как-то и не рассказывал почти. Про студенчество больше.

— Там, наверное, есть чем бравировать. В школе он тихий мальчик был. Хулиганил, конечно, как все мальчишки, но в пределах разумного.

— Татьяна