Чарльз Вильямс - Бриллиантовое бикини

— Вот ведь какая смешная штука, — говорит дядя Сагамор. — А я-то ничего и не замечал. Но спасибо, что сказали. Я как раз припомнил, что надо бы вытащить парочку шкур на просушку. Они мокнут вот уж девять дней кряду, пора и честь знать. С вашего позволения, я на минуточку отлучусь.

Зажав дробовик под мышкой, он поднялся, слез с крыльца, крюком выудил из последнего корыта облезлую коровью шкуру и, расправив, повесил на веревку, а потом принялся за следующую. Со шкур наземь потекла коричневая жижа.

И без того уже воняло нестерпимо, но теперь, когда дядя развесил кругом свои шкуры, от смрада просто спасу не стало. Они висели в каких-нибудь десяти — двенадцати футах, и при каждом новом порыве обдувавшего их ветерка глаза у меня наполнялись слезами, а в горле першило.

Бугеру и Отису явно поплохело. Сперва они старались дышать медленно и осторожно, непрерывно обмахиваясь, а потом, поглядевши на дядю, бросили обмахиваться и попытались вообще лишний раз не вдыхать.

Вернувшись, дядя сел на крыльцо, привалился спиной к косяку и положил ружье поперек колен. Он словно бы и не замечал никакого запаха.

— Мне просто захотелось показать вам мою дубильню, — пояснил он. — Будучи, так сказать, в правительстве, вы небось интересуетесь новыми производствами и всякими такими вещами. Я имею в виду разные способы, какими простой человек гнет спину, чтобы заработать денег на налоги. Ведь когда на горбу у тебя сидит столько разъевшихся политиканов, которые только и ждут, пока ты наскребешь монетку-другую им на поживу, чтобы они могли как сыр в масле кататься, поневоле приходится придумывать не одно, так другое. А порой такая тоска берет, что впору самому офис открывать. Вот я и надумал завести побочное кожевенное дельце.

— Что ж, неплохая идея, — выдавил Отис, отирая пот с лица. Дядя Сагамор кивнул:

— Точно. Так, может, и удастся, перебиваясь с хлеба на воду, раз в год выбираться на ярмарку в город, чтобы разжиться парой долларов, дотянуть до нового урожая, и так из года в год. Лишь бы никому из этих жирных мошенников не приходилось пускаться на всякие отчаянные поступки вроде устройства на работу. Нет, не дай Бог. Ведь если русские только услышат, что здесь у нас дела так плохи, что даже политики взялись за работу, они тут же нападут на нас, помяните мой слова.

— Да, пожалуй, верно, — произнес Отис таким тоном, словно вовсе так не думал, но считал своим долгом сказать что-нибудь из вежливости.

Беседа снова зачахла на корню, и мы продолжали сидеть друг против друга. Вдали, на холмах, качалось знойное марево, а снизу, от дяди Финли, доносился стук молотка.

— Он что, так весь день и долбит? — спросил папа, мотнув головой в ту сторону.

Дядя Сагамор сложил губы трубочкой и выпустил струю пережеванного табака. Она пронеслась точь-в-точь промеж Бугера и Отиса и шмякнулась во дворе.

— Угу, — подтвердил он. — Кроме только тех случаев, когда у него кончаются доски. Теперь, как он все свои сбережения угрохал, дела у него идут помедленнее, но ничего, он пробавляется тем, что стащит где-нибудь по соседству.

Мы все разом поглядели на дядю Финли.

— Так что он все-таки строит? — полюбопытствовал папа.

— Ковчег, — пояснил дядя Сагамор.

— Ковчег?

Дядя Сагамор кивнул:

— Верно. Он тут решил, что вот-вот пойдет дождь как из ведра и все зальет. И тогда он, Финли, поплывет, точно жук на дубовой щепке, а мы все, жалкие грешники, потопнем. Некоторое время он подумывал о том, чтобы захватить с собой и Бесси, она ему как-никак сестра, но когда она устроила такую бучу по поводу туалетов, он заявил, будто советовался с Видением, и Видение сказало ему: черт с ней, пусть тонет со всеми прочими.

— А что еще за Видение? — спросил папа. Мне уже, право, хотелось, чтобы он бросил свои расспросы и мы бы все могли уйти с крыльца куда-нибудь подальше от этой вони. Но папе, как назло, приспичило послушать о дяде Финли, а дяде Сагамору приспичило держать нас всех на этом гнусном крыльце. Так что я опять промолчал. Одному Зигу Фриду было хорошо. Ушел на холм и полеживал себе в кустиках.

Ну, пожалуй, не одному ему. Дядя Сагамор тоже, судя по всему, чувствовал себя вполне уютно. Он привольно развалился, почесывая одну ногу большим пальцем другой ноги и перекатывая ком табака за щекой.

— Видение? — протянул он. — О, Финли видел его как-то ночью, года четыре назад, насколько я припоминаю. Мы с Бесси спали в передней комнате, когда он вдруг влетел как угорелый, в одной ночной рубашке, и принялся вопить, будто Видение сказало ему, что нельзя терять времени, потому что в любой момент может настать конец света. Вот он и помчался на задний двор с гвоздодером в руках и принялся отдирать доски от курятника, чтобы построить этот самый ковчег. Было всего два часа ночи, и тут начался форменный дурдом: куры кудахтают и пытаются понять, что происходит, а Бесси во всю глотку орет на Финли, чтобы тот отправлялся в постель. Я совершенно не выспался.

Глава 4

— И с тех самых пор он так и строит? — ахнул папа.

— То да, то нет, — ответил дядя Сагамор. — Смотря как у него с досками. Изничтожив курятник и сарай, где я держал грузовик, он принялся отдирать доски от дома, но нам все-таки удалось отговорить его от этой затеи. Тогда он начал слоняться по соседям, высматривая, где какая доска плохо прибита. Он столько раз разбирал свинарник Марвина Джимерсона, что Марвин наконец разжился судебным ордером и заявил, что ежели Финли еще хоть пальцем коснется его свинарника, то он заявится сюда и сам всадит заряд соли Финли прямо в зад, и плевать ему, проповедник Финли или нет. А ведь Финли самолично крестил мисс Джимерсон. Да и то сказать, бедняжка после того крещения слегла с воспалением легких. Папа глянул вниз.

— Малость хлипковато для ковчега, а? — заметил он. — Местами просто насквозь просвечивает.

— А, ты про дыры-то, — усмехнулся дядя Сагамор. — Так это отдушины в дверях от уборной. Если я не сбился со счета, он уже семь туалетов распотрошил. Каждый раз, когда Бесси соберется от меня уходить, он первым делом хватает гвоздодер и, не успеет она скрыться из виду, мчится разбирать уборную по досочкам. Ну, а как Бесси перестает дуться и возвращается домой, мне приходится строить новую.

— Бесси уходит от тебя? — остолбенел папа. — Так она и сейчас ушла?

— Ну да, — преспокойно подтвердил дядя. — Умотала неделю назад, аккурат в прошлую субботу. Вернется через двенадцать дней. Последние пару лет она завсегда возвращается через три недели. А прежде ей хватало десяти дней.

— А чего так? — поинтересовался папа. Дядя Сагамор снова поскреб одну ногу об другую и сложил губы трубочкой, словно собирался сплюнуть табачную жижу. Бугер и Отис, не спускавшие с него глаз, качнулись в разные стороны, как раздвижные двери. Но он, видимо, передумал, так что они поуспокоились малость, и вот тут-то он и плюнул. Как они дернулись, вот потеха!