Эва Сайкс - Наездница

— Тетя Кэтлин говорит, что коты все такие. Как кого выберут, так уж точка.

Да, тетя была права… Вот и катил Дейк в машине со сломанным кондиционером по пыльной дороге под жарким полуденным солнцем калифорнийского лета, вдали от цивилизации и прохладительных напитков, в компании с приблудившимся котом, которого угораздило хозяином выбрать себе человека, не любящего кошек. А все потому, что Дейку не хватило духа и смелости попросить мальчишку кормить кота в его отсутствие: потому что сделать это — означало признать кота своим. Впрочем, Дальтон с самого начала не сомневался в том, что предпринимаемая им поездка — сплошное безумие… Так что ошибкой больше, ошибкой меньше уже ничего не меняло.

Вырулив наконец на развилку, откуда дорога вела к ранчо Рэнсома, Дальтон в удивлении приостановил машину. За два дня до отъезда, в промежутках между сборами и улаживанием текущих дел в офисе, он успел навести кое-какие справки. Со времен родео у него осталось много знакомых в среде лошадников, занимающихся разведением и дрессировкой коней для родео. Как довелось ему узнать, этот бизнес сейчас переживал настоящий бум. Состоятельные люди, увлекавшиеся лошадьми, охотно вкладывали в него деньги. По словам одного бывалого ветерана родео, этот благородный вид спорта с годами все больше начинал напоминать шоу. И очень скоро, заявил все тот же ветеран, неодобрительно покачивая головой, мелкие фирмы просто вылетят в трубу, не выдержав конкуренции с крупными синдикатами.

Все, с кем успел побеседовать Дейк, отзывались о «Ранчо клоуна из родео» с уважением, а о самом Малкольме — с явной симпатией, лишь бегло упоминая постигшие его за последнее время неприятности. Но, несмотря на это, Дейк оказался совершенно не готов к представшей перед его глазами картине. Почему-то, со слов Памелы, он представлял себе их ранчо заброшенным и запустелым местом.

Однако он ошибался. Небольшое ранчо казалось воплощением процветания. По крайней мере, на первый взгляд. Сдвинув на затылок свою ковбойскую шляпу, потрепанную многими годами в родео, а еще более — долгим пребыванием в пыльной кладовке, Дальтон внимательно озирал раскинувшийся перед ним вид.

Территория ранчо была ухоженной, даже длиннющая свежевыкрашенная белая изгородь вдоль дороги просто блестела под палящим калифорнийским солнцем. Поодаль стояла крепкая конюшня, а за ней в тени эвкалиптовой рощицы виднелся аккуратный приземистый дом. То тут то там торчали низкорослые узловатые дубы.

Дейк вспомнил вдруг, что и джип Памелы тоже был с иголочки новенький. Если вдуматься, то во всем этом заключался глубокий смысл. Никакой бизнесмен не станет вкладывать деньги в ветхое непрезентабельное хозяйство, и у Рэнсома Малкольма хватило ума и житейского опыта учесть это.

Уголки губ Дейка чуть приподнялись. Да, Рэнсом достиг своего. Чувствовалось, что он воплотил в жизнь все, о чем мечтал в те далекие времена, когда все мы, дураки, мечтали лишь о следующей получке.

Казалось, все кругом излучало только спокойствие и мир. Успокоенный мирным зрелищем, Дейк поехал дальше, от души надеясь, что дело окажется не из трудных и расследование надолго не затянется. Если признаться, то он возлагал немалые надежды на свою внушительную внешность — обычно люди десять раз думали, прежде чем осмелиться пойти ему наперекор.

Медленно ведя машину по проселку, Дейк продолжал внимательно оглядывать окрестности. Вдалеке по склонам невысоких холмов бродили белорогие коровы. Рядом с конюшней стояли два мускулистых коня: стройный чепрачный и серый в яблоках.

Внезапно Дейк осознал, что впервые за долгие годы снова дышит полной грудью, с наслаждением вбирая в себя пьянящий воздух — незабываемую смесь ароматов свежескошенной люцерны, свежего ветра, нагретой солнцем земли и живительного, бодрящего запаха лошадей. Привередливые горожане, привычные к вони выхлопных газов и дыма фабричных труб, пожалуй, сочли бы этот запах чересчур резким, но самому Дейку казалось, что он вернулся домой…

Подъехав к дому, он остановился. Кругом не было ни души. Но Дейк не удивился, поскольку от самого города гнал как ненормальный и приехал гораздо раньше срока, когда его могли ждать. За весь путь он не потерял и минутки, если не считать небольшого недоразумения с Идолом во время краткого привала. В отличие от хозяина, кот никуда не торопился и решил, что вполне может отдохнуть часок-другой у обочины в прохладной тени зарослей. Дейк никак не мог дозваться его и наконец, проорав: «Теперь или никогда, кот!» — сел за руль и поехал. Лишь тогда Идол вынырнул из кустов и пустился вдогонку за все еще открытым окном фургончика. Дейк притормозил. Огромным прыжком кот влетел в окно и, приземлившись на облюбованное место на холодильнике, принялся безмятежно вылизываться.

Вот и теперь он сидел там же, с любопытством озираясь по сторонам. Кончики его усов подрагивали, а смешной розовый носик, морщась, принюхивался к незнакомым запахам.

— Когда кончится кошачий корм, разбирайся сам как знаешь, — предупредил его Дейк. — Пора возвращаться к истокам, кот. На ранчо, наверное, полно мышей.

Идол тихонько мяукнул. Дальтон взялся за ручку дверцы и тут же услышал, как скрипнула дверь конюшни.

Там, в темном проеме, расплетая запутавшиеся поводья, стояла Памела. Она была в ярко-красной футболке и черных потертых джинсах. На ногах девушки красовались высокие ковбойские сапоги из тонкой кожи. Дейк всю свою молодость проходил в таких сапогах и, казалось бы, вволю нагляделся на них. Но сейчас его вдруг поразило, до чего же они сексуально смотрятся. И не столько оттого, что выгодно подчеркивали изящные очертания длинных стройных ног Памелы, сколько потому, что самым заманчивым образом обрывались чуть ниже округлых упругих бедер.

Почувствовав его пристальный взгляд, девушка подняла голову. Увидев Дейка, она помахала ему рукой, повесила поводья у двери и подошла к его машине. До сих пор Дальтон видел Памелу только в полумраке офиса и предрассветных сумерках. Тогда ему показалось, что ее волосы были какого-то песочно-каштанового цвета. Теперь же в ярких лучах солнца они сияли расплавленным золотом и развевались у нее за спиной. По какой-то странной ассоциации Дейк вспомнил гриву маленькой гнедой лошадки, которая у него была в детстве и которую он так беззаветно любил. Сердце Дейка дрогнуло.

Та лошадка, славная, самая послушная и доверчивая из всех и впрямь чем-то напоминала Памелу. И погибла она из-за него — пытаясь перепрыгнуть слишком широкий овраг. Тогда-то, упав на колени у ее тела, Дейк в первый раз проклял себя и свою глупость. Юнцом, в четырнадцать лет от роду, он впервые предстал лицом к лицу с плодами собственного безрассудства. И любимая лошадка стала первой, жизнью своей заплатившей за ошибки Дейка. Первой, но не последней…