Антон Леонтьев - Призраки страсти

Время – всего лишь иллюзия. Материя же – отражение времени…

Да, так говорил профессор. Покойный. Конечно, тогда он был еще живым. А сейчас? Он же умер, как можно было это забыть! Или… Или он все еще жив?

Свет уже лился не только из-под двери, но и с боков, а также вырывался белыми лучами сверху, из-под косяка. Дверь начала дрожать, а потом вдруг заходила ходуном. Табличка с цифрой «204» отвалилась и полетела на бетонный пол.

Дверь еле сдерживала натиск чего-то изнутри. Наталья в страхе отступила – и вдруг заметила, что никакой таблички на полу нет. Была – и внезапно исчезла. Наверное, такое бывает. Все рано или поздно исчезает. Или нет?

Свет уже не лил, а буквально бил, фонтанировал из квартиры – ее квартиры. Их квартиры! Квартиры, где жила их небольшая, но дружная семья. Ручка светилась сначала фиолетовым, затем вишнево-красным, а теперь белым, и Наталья поняла, что она раскалилась. Женщина обернулась, желая бежать прочь, к лифту, но – никакого лифта позади не оказалось. Вместо него взгляд наткнулся на знакомую колышущуюся стену.

А вот лестница была на месте. Странно, часть панельного дома исчезла, ей на смену пришла колышущаяся стена. Другая же часть дома осталась, в том числе лестница, ведущая наверх, на последний, шестнадцатый, этаж. Тогобицкие жили на пятнадцатом.

Наталья взлетела по ступенькам. Удивительно, но движения давались легко, хотя обычно во сне она едва волочила ноги. Но был ли это сон сейчас?

Сон, деточка, – реальность. Просто реальность иного порядка…

Снова профессор, будь он неладен!

Наталья миновала один пролет, вознамерившись переметнуться ко второму. И вдруг обомлела: лестница никуда не вела! Ступеньки обрывались – дальше шла стена. Да-да, гладкая, колышущаяся стена. Стена, которая срезала последний этаж, крышу, небо, звезды.

Оставался только один этаж – тот, где располагалась их квартира. Наталья медленно спустилась вниз. Странно, но сияние исчезло, дверь уже не тряслась, только ручка все еще мерцала, теперь темно-красным.

– Мама, мамочка! – донесся до Натальи знакомый детский голосок из-за двери. Голосок принадлежал ее сыну, Стасику.

Наталья тотчас бросилась к двери, схватилась за ручку – и мгновенно отпустила ее, морщась от неимоверной, адской боли. Ладонь ее правой руки на глазах из белой превратилась в алую, а потом в черную. Ожог четвертой степени, поняла Наталья – в ней «включился» медик. Не исключено, что все закончится ампутацией. Вряд ли кисть удастся сохранить.

– Мама, мамочка! Забери меня отсюда! Здесь темно, страшно и очень-очень плохо! – раздался голосок Стасика. – Я хочу обратно, к тебе и папе! Ты ведь меня не бросишь?

– Стасик, сынок! Я тебя ни за что не брошу! – крикнула Наталья, чувствуя, что боль, гнездившаяся в ладони, с каждым мгновением растекается по всему телу.

И вдруг из-под косяка, из щелей снова полился яркий свет. А затем последовал крик – крик Стасика. Наталья стала барабанить кулаками по двери. И ей было все равно, что правая ладонь практически не сгибалась. Все равно, что ее тело пронзала неимоверная боль. Стасик был там, за дверью, и она должна забрать его!

Но это уже была не дверь их квартиры, а та самая ДВЕРЬ. И каким-то кошмарным образом Стасика угораздило забраться туда, откуда не было дороги назад.

И вдруг Наталья поняла – сейчас ее сына заберет то самое, страшное, мерзкое, клубящееся. То ли со щупальцами, то ли с клешнями. То, что обитает в коридоре, «Коридоре Смерти», и одновременно живет за дверью.

– Мама, мамочка, тут что-то есть! В этом свете! Он очень, очень яркий! Мне очень жарко! Оно движется ко мне! Темное! Большое! Пожалуйста, не бросай меня! Спаси меня, мамочка! Ты ведь не бросишь меня?

– Никогда! – вскричала Наталья. И ударила ногой по двери. Нога провалилась куда-то. Как будто в вату. Как будто не было никакой двери. Как будто…

И свет тотчас ударил ей в глаза. Свет, шедший из двери. Свет, лишившийся преграды. Наталья увидела Стасика – да, это был ее сынок, в своей смешной пижамке с поросятами. Скорчившийся, закрывший лицо руками. И на него из источника света надвигалось что-то черное, зловещее, громоздкое.

– Дверь! Открой нам дверь! – послышался гудящий голос, и Стасик поднял голову.

Да, это был ее мальчик. Светловолосый, курносый, с забавной ямочкой на подбородке. Но Стасику не было страшно. Напротив, его лицо искажала злобная, хитрая гримаса. А в глазах, его чудных зеленых глазах, мерцали красные огоньки. Нет, это не был ее сын! Это был…

– Спасибо, что открыла дверь, мамочка! – произнес Стасик сиплым, придушенным голосом.

Наталье показалось, что во рту ребенка, которого она так хотела считать своим ребенком, но который не был ее ребенком, мелькнул раздвоенный, как у змеи, язык. Или ей показалось?

Иллюзия – основа бытия. А бытие – это иллюзия. И то и другое – всего лишь отражение. Отражение того, чего не существует, но на чем зиждется все!

– Мамочка, ты должна показать нам, как ты умеешь открывать дверь, – произнес Стасик, шагнув к ней.

Наталья ринулась к нему, толкнула – и ребенок полетел куда-то вперед, в источник света, из которого надвигалось что-то черное, зловещее, безжалостное…

И женщина снова оказалась перед закрытой дверью. В подъезде горел тусклый свет. Табличка с номером квартиры висела, как будто и не отваливалась. И вдруг Наталья поняла, как открыть дверь. Ну конечно же, все очень просто! Надо только…

– Мамочка! – раздался крик.

Наталья вдруг осознала – это голос настоящего Стасика.

Глава 5

– Мамочка, мамочка, мамочка…

Наталья открыла глаза. И поняла, что находится в постели. Увидела прямоугольник света, прорезавший кромешную темноту. И в этом прямоугольнике кто-то стоял. Неужели то, что обитало в коридоре, вырвалось на свободу?

– Мамочка, он не шевелится! Как будто спит, но… не спит! Помоги ему, ты же врач! Сделай искусственное дыхание!

Наталья приподнялась на локте, а затем отбросила одеяло. Изумрудные цифры электронных часов показывали 06:11. Она находилась дома. В своей спальне. И на пороге стоял Стасик.

Сынок подбежал к Наталье и протянул что-то в ладошках. Женщина заметила рыжую шерстку и розовые лапки. Это был хомяк. Хомяк Гоша, которого Стасик получил на свой девятый день рождения, чуть более полугода назад.

– Мамочка, ну сделай же что-нибудь! – произнес Стасик хнычущим тоном.

Наталья прижала сына к себе и поцеловала в теплый лоб. Ей так не хотелось отпускать от себя родное чадо!

Гоша был недвижим. Он не спал – он умер. Не так давно Наталья говорила об этом с Романом – по радио она услышала, что хомяки живут не более полутора-двух лет. И супруги решали, но так и не решили, как объяснить Стасику, что Гоша когда-то умрет. И решили пока ничего не говорить.