Татьяна Туринская - Бог наказывает иначе

В дверь постучали. Легонько, чуть-чуть, но теперь Полина была уверена – не послышалось, действительно постучали. Присела на кровати, нащупала ногами вельветовые тапочки, и, затаив дыхание, нырнула в темноту спальни. Едва не умерев от разрыва сердца, добралась до выключателя: спасительный свет залил комнату. Ну вот, со светом не так страшно.

На цыпочках прошла в коридор, боясь любых, даже производимых самой собою, звуков, но стильные тапочки были на невысоком каблучке и, отрываясь от пятки, довольно громко поцокивали и пощелкивали при каждом шаге. Прищурив один глаз, посмотрела в глазок: пусто, ни на лестнице, ни на площадке ни души. Все правильно, там и не должно никого быть, ей ведь все примерещилось…

Едва войдя в комнату, Полина вновь услышала легкое постукивание в дверь. Бегом вернулась к глазку, сходя с ума от страха – нет, опять никого. Но если никого нет, кто же тогда скребется в дверь? Господи, да что ж это такое?!

Два противоположных, взаимоисключающих желания разрывали ее в то мгновение. С одной стороны, хотелось открыть дверь и собственными глазами убедиться, что там, за дверью, нет никаких призраков, что это всё чья-то дурацкая, нелепая шутка, глупый розыгрыш. Даже не столько глупый, сколько жестокий. Но ведь она могла убедиться в этом и не открывая дверь, ведь именно для этой цели и был предназначен глазок. А хуже всего было то, что, определенно слыша странный звук, словно бы кто-то скребется, постукивает в дверь легкими прикосновениями ногтей (или когтей?!), Полина не видела на площадке ровным счетом ни единой души. Ни живой, ни мертвой… А потому пересилило второе, более здравое желание: не то что не открывать дверь, но даже покинуть коридор, отойти подальше от непонятного, а потому такого страшного явления.

Вновь вернулась в комнату. Осторожно присела в кресло, готовая в любой момент вскочить и отразить нападение невидимого врага. Но никто ее больше не беспокоил. Шорохи и стуки вдруг прекратились. Подождав несколько минут, Полина постепенно расслабилась и стала клевать носом. Двое суток без отдыха давали себя знать. Да что там двое! Можно подумать, она проспала весь перелет из южного полушария в родное северное. Так разве что, чуток покемарила в полудреме, но полноценным сном это считать никак невозможно. Ах, как Полине хотелось спать…

Нет, все к черту! К черту Светкины россказни про неуспокоившиеся души покойников. К черту всех призраков, вместе взятых. К черту страхи и шорохи. Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Потому что если бы призраки существовали, их бы уже давным-давно кто-нибудь поймал. Пусть не поймал бы, но ученые непременно нашли бы способ доказать реальность их существования. А раз нет доказательств, значит, они не существуют. Всё сказки, россказни для слабонервных.

Полина снова забралась в кровать и накрылась до самой шеи. Зажмурила глаза и попыталась заснуть. Но с включенным светом это сделать оказалось не так-то просто. Это что же, у нее вдруг стали такие тонкие веки? Почему сквозь них так легко пробивается свет?

Укуталась одеялом с головой. Да, вот так намного лучше – и свет не мешает, и никаких шорохов не слышно. Заснуть, только бы заснуть. Страшна бессонница, а не какие-нибудь призраки да вампиры. У нее завтра куча дел и беготни. Полина даже не знала, с чего начинать. Надо что-то решать с квартирой. Здесь квартиры дешевые, не Москва, сколько тех денег выручишь? Больше хлопот да бюрократизма, чем выгоды. Но ведь не бросать же так просто. Были бы у нее братья-сестры, Полина даже не стала бы претендовать на эту жилплощадь. Но в том-то и дело, что некому ее оставить. Значит, надо оформлять наследство, потом искать покупателя… А разве наследство так легко оформить? Где-то Полина слышала, что раньше чем через полгода это сделать невозможно. Что ж теперь, на полгода здесь оставаться?

Она выбралась из-под одеяла. Нет, так дело не пойдет. Под одеялом, конечно, не так страшно, да и свет не бьет в глаза, но ведь дышать совершенно невозможно. Господи, да что ж она так расклеилась-то? Того и гляди «Караул!» начнет кричать, в двери к соседям стучаться. То-то тетя Ира обрадуется. То-то ей будет, что с товарками на лавочке у подъезда обсудить. Ну уж дудки!

Разозлившись на саму себя, на сплетницу-соседку, на Светку, так бестолково напомнившую ей про призраков, на отца, зачем-то умершего так некстати, пока она была на гастролях, Полина решительно встала, выключила свет и вновь легла. Надо же, молодая ведь еще совсем, а нервы ни к черту не годятся. Все шорохи какие-то чудятся, стоны, скрипы, охи-вздохи. Так и впрямь в существование привидений поверить можно. И тогда уже придется обращаться к психиатру.

Повернулась на бок, устроилась поудобнее, даже не стала укрываться. Не сказать, чтобы ночь была слишком жаркой – как раз нет, всего-то конец мая. Днем оно, может, и достаточно тепло, чтоб обходиться без куртки или жакета, а вот ночью на землю спустилась весьма ощутимая прохлада, и в спальне тоже было не особенно душно. Это еще мягко говоря. Но все же Полина не стала укрываться. Вроде как из принципа: не боюсь никого и ничего. Поплотнее прикрыла глаза, твердо вознамерившись заснуть, и…

И вновь услышала какой-то звук. На сей раз это больше походило на скрежет. Как будто коварный призрак из вредности проводит остро отточенным когтем по стеклу. Полина не была уверена, что у призраков имеются остро отточенные когти, но сомнения в их существовании почему-то рассеялись в одно мгновение: слишком отчетлив был звук в ночной тишине, слишком реален.

Она сжалась в комок, вновь накрылась одеялом, но уже не с головой – когда отпали последние сомнения в реальности звуков, отгораживаться от опасности таким нелепым, даже детским способом было бы неразумно. Нет, теперь следовало прислушиваться внимательнее, как бы этот страшный привет с того света не стал приближаться непосредственно к кровати, и тогда…

Полина не успела додумать, что же будет тогда, куда ей бежать, кому жаловаться и у кого просить подмоги. Потому что едва прекратился жуткий скрежет, как она услышала, как кто-то таинственный и зловещий снова скребется в дверь. И тут же где-то почти рядом раздалось душераздирающее, низкое, словно бы из широкой бездонной бочки:

– Уууууу… Уу-ух-уууу… Уууух…

Паника сковала все мышцы, тугой петлей сдавила горло, не позволяя закричать от ужаса. Полина пожалела о том, что столь необдуманно выключила свет. Ах, как здорово было бы, если бы в комнате было светло. Ведь при свете не так страшно, потому что видно, с какой стороны ожидать нападения. А в кромешной темноте, когда сквозь шторы не пробивается не то что уличное освещение – какое там освещение, его здесь отродясь не было! – но и скудное лунное сияние не способно ворваться в комнату, было не просто страшно, а жутко до одури, до потери сознания, почти до рвоты. Но встать с кровати и включить свет не было никаких сил. Все из-за того же страха…

… Всю ночь, практически до самого рассвета, Полина умирала от ужаса. Лишь когда первые, пока еще робкие лучики солнца разбавили плотность ночи, словно бы мазнув по темной шторе кистью, смоченной в слабом растворителе, вместе с тьмой понемногу стал развеиваться и ее страх. Правда, способность мыслить трезво к ней пока еще не вернулась, но все-таки липкий зловещий ужас медленно, нехотя покинул ее. Полина так устала – от недосыпа, от тревог, от дикого первобытного страха, что тут же, лишь различив чуть посветлевшие шторы, упала едва ли не замертво и заснула.

Глава 5

С утра зарядил противный мелкий дождь. Именно с утра, Полина это точно знала. Потому что ночью она слышала вовсе не стук дождевых капель о жесть подоконника. Не могла она принять обыденный и даже приятный шорох легкомысленного весеннего (или уже можно сказать летнего?) дождика за скрежетание вредного приведения остро отточенными когтями по стеклу, определенно не могла.

Едва проснувшись, она приняла решение. Собственно, приняла-то она его, видимо, еще ночью, вот только из-за дикого, всеобъемлющего ужаса не могла сформулировать даже самой себе. Теперь же, еще не разлепив тяжелых, совсем не отдохнувших век, поняла. Финита. С этой квартирой все понятно и покончено раз и навсегда. Жить здесь она не сможет. Даже несчастных несколько дней. Даже еще хотя бы одну ночь в этом доме она попросту не переживет.

А где ей жить оставшееся время – это уже второй вопрос. Где угодно. Хоть на вокзале. Впрочем, к чему кидаться в крайности. Пусть их Задрюпинск и не Москва, но ведь и не деревня Манзовка. Есть в городе гостиницы, так что ночевать на вокзале не доведется.

Конец ознакомительного фрагмента.