Татьяна Корсакова - Ничего личного

– И?..

– И дальше наш человек облажался, – сказал Иван с досадой. – Не сумел быстро найти место для парковки, а когда нашел, Силантьева уже и след простыл.

– Молодцы… – Андрей распахнул форточку, закурил.

– Облажались, сам знаю. Кто ж думал, что он окажется таким прытким! Короче, я велел нашему человечку оставаться на месте, ждать возвращения Силантьева. Силантьев вернулся через четыре часа, сел в машину и поехал домой. А еще через час мне позвонил мой кореш. Ну тот – из оперов. – Иван сделал большой глоток кофе, обжегся, задышал открытым ртом, а потом сказал: – Я просил его держать меня в курсе по всему, что связано с твоим делом, вот он и позвонил. Неподалеку от того самого переезда, где взорвался твой джип, на путях нашли труп женщины с посмертной запиской в кармане шубы. По официальной версии, дама бросилась под поезд от несчастной неразделенной любви.

– Иван, это же не… – Сигаретный дым вдруг превратился в моток колючей проволоки, застрял в горле, мешая дышать, причиняя боль.

– Нет, это не твоя жена. – Иван отодвинул чашку и тарелку с недоеденным бутербродом, посмотрел очень внимательно и очень серьезно. – Это не она, успокойся.

Андрея отпустило, но не сразу, колючая проволока в горле все не желала исчезать, и пальцы с зажатой в них сигаретой дрожали.

– Это Колесникова. – Иван продолжал смотреть на шефа, не мигая. – Вчера она вернулась из Италии, там у нее был какой-то показ. Вернулась, чтобы броситься под поезд на том самом переезде. Странно, не находишь?

– Странно. – Голос охрип, и Андрею пришлось откашляться.

– Она кололась? – спросил Иван.

– Что?

– На ее руках обнаружили следы от уколов. Старые и совсем свежие. По предварительной версии, она была под кайфом, когда бросилась под поезд.

– Я не знаю. – Андрей потер шрам. – В последнее время я мало интересовался ее жизнью.

– Но теоретически могла?

– Теоретически, наверное, могла.

– Значит, и практически могла. И под поезд кинуться тоже могла. Она ведь с ума по тебе сходила. И записка эта ее посмертная тебе была посвящена, что-то типа того, что жить она без тебя не может.

– Нет. – Андрей покачал головой, загасил сигарету. – Ленка не из таких. Была…

– Из каких таких?

– Не из тех, кто ради неразделенной любви бросится под поезд.

– Но она ведь тебя любила.

– Не до такой степени, Иван. И даже если бы она вдруг решилась, то выбрала бы другой способ, более… эстетичный. Она даже из дома без макияжа не выходила.

– Да, в смерти под колесами поезда эстетики мало, но если под кайфом? Если она такая обдолбанная была, что совсем ничего не соображала?

– Как же она в таком состоянии добралась до переезда? Там была ее машина?

– Была. – Иван кивнул. – Считаешь, ее кто-то привез на переезд и положил на рельсы? Кстати, это вполне возможно, если она была в отключке.

– А теперь главный вопрос: зачем? Зачем кому-то понадобилось ее убивать?

– Затем, что она, вероятно, что-то знала. Именно после разговора с ней твоя жена кинулась в бега. Да и сама Колесникова уехала за границу почти сразу после взрыва, даже на кладбище не пришла. Почему? Не потому ли, что чего-то боялась?

От открытой форточки тянуло холодом, но холода Андрей не чувствовал. Он вообще ничего не чувствовал, он думал, напряженно и мучительно.

– И ее убили. Предположу, что тот же самый человек, который заказал тебя. – Иван хлопнул ладонями по столу, а потом сказал уже чуть мягче: – Я понимаю, что это больно, но ты должен признать – только одному человеку выгодна твоя смерть.

Да, это было больно. И это никак не укладывалось в картину Андреева мира.

– Ты сам только что сказал, что она осталась в замке.

– А в день покушения ехала на электричке к тетушке. – Иван кивнул. – Это говорит о том, что у нее есть сообщник, который делает всю грязную работу, который хорошо знает тебя и компанию.

– Силантьев…

– Ты сам это сказал. Да, я считаю, что это Силантьев. Они близки с твоей женой. Дружны, если тебе так будет спокойнее. Она выделяла его с самого первого дня их знакомства, а он всегда находился в твоей тени. И не говори, что они не могли спеться. Могли! У вас ведь с ней далеко не все было безоблачно, у вас ведь все очень сложно было. С самого первого дня! А она женщина, женщины – коварные существа. И обид они не прощают.

Андрей ничего не понимал! Все, что он видел, все, о чем сейчас говорил, было внешним, кажущимся, оно никак не касалось их с Катей отношений. Да, сложно. Да, больно. Да, он ее обижал. Но ведь все изменилось! Он сам изменился! И жизнь его бестолковая тоже изменилась, обрела смысл благодаря Кате.

– Ей самой угрожали, на нее напали!

Это аргумент, за который Андрей цеплялся с маниакальным упорством.

– И, кстати, того, кто напал, так и не нашли. – Иван умел бить по самому больному. – А во время нападения она почти не пострадала. Поразительная везучесть.

Иван ничего про них не знал и поэтому был категоричен. Андрей так и хотел сказать, но промолчал, лишь глубоко затянулся сигаретой.

– А Силантьев, прошу заметить, теперь на волне. Большой Босс скорбит, молодая вдова ничего не смыслит в бизнесе. Я тоже не смыслю, но прекрасно понимаю, какие перед ним открываются перспективы. Если порыться в бумагах…

– Мы не сможем. У нас больше нет доступа к документации. – Андрей мотнул головой.

– Но попытаться все равно стоит.

– Попытаться стоит.

– И у Силантьева нет алиби на момент убийства Колесниковой. Четыре часа из его жизни потеряны. Я почти уверен, что он был на переезде, устранял свидетельницу.

– Или сообщницу.

– Перестань. – Иван вздохнул. – Посмотри наконец правде в глаза.

И он посмотрел. Из черного, заиндевевшего окна правда всматривалась в него колючим, до печенки пробирающим взглядом. Лиховцев едва удержался от желания разбить стекло на мелкие осколки. Вместо этого сказал:

– Распорядись, чтобы усилили наблюдение за Силантьевым и за… вдовой.

Вместо ответа Иван кивнул. В его взгляде Андрею почудилась жалость.

Катя вступила в права наследования тихо, без помпы и лишнего шума, как и положено скорбящей вдове. Все шло по плану, если у них с Силантьевым и был какой-то план…

А потом умерла от передозировки Алина, освободилась сама, освободила Силантьева. Так казалось на первый взгляд, ровно до тех пор, пока не выяснилось, что перед смертью жены Силантьев встречался с наркодилером. Наркодилера допросили с пристрастием и выяснилось, что последние четыре года Силантьев числился у него в постоянных клиентах.