Кристи Доэрти - Наследие

Элли приступила к рассказу. Поначалу ее голос подрагивал, но с каждой минутой набирал силу, и уже довольно скоро она излагала свою версию произошедшего связно, спокойно и уверенно. Когда она рассказала, как ее схватил Гейб, а потом объяснила, каким способом ей удалось от него освободиться, на лице Изабеллы промелькнула едва заметная улыбка, которую, впрочем, она в ту же секунду согнала с губ. Продолжая свое повествование, Элли вновь исключила из него ту часть, где Кристофер давал характеристику моральным и душевным качествам директрисы.

Завершив свою исповедь, она в самом конце добавила:

— Принимаю на себя всю ответственность за то, что случилось в ту ночь, и никакой вины за Сильвианом не нахожу. Он не присутствовал бы в том месте, если бы не мои уговоры и даже угрозы в его адрес, а также отказ прислушаться к его советам. Он просто пытался защитить меня.

После этого сразу взял слово Желязны:

— А почему ты не прислушалась к его советам?

Элли посмотрела на него с совершенно спокойным и даже равнодушным выражением.

— Потому что знала, что вы схватите Кристофера, чтобы с его помощью добраться до Натаниэля, а я этого не хотела.

— Знала? — переспросил Желязны с непередаваемым сарказмом в голосе. — Откуда ты могла знать, что мы сделаем? Ты что — умеешь читать мысли?

— Вы так ставите вопрос? Хорошо. Скажите в таком случае во всеуслышание, что я не права. — Элли с вызовом посмотрела на него, но он помахал в воздухе рукой, словно отгоняя муху.

— Сегодня судят не меня, а тебя, — сказал он. — И ты должна постоянно иметь это в виду.

— Никого здесь не судят, — вступил в разговор Джерри Коул, чтобы разрядить ситуацию. Его вьющиеся непокорные каштановые волосы были сегодня взлохмачены сильнее, чем обычно, а очки, опять же вопреки обыкновению, не сидели на носу, а лежали перед ним на столе. — Скажи Элли, ты нарушила правила только для того, чтобы защитить брата? Это единственный мотив?

Элли согласно кивнула.

— А не руководствовалась ли ты желанием помочь Натаниэлю?

— Нет, — ответила она и со смущением на него посмотрела. — А по какой причине у меня могло возникнуть подобное желание?

— Ну, из того, что ты нам рассказала, — произнес Джерри, — напрашивается вывод, что твой брат не пожалел усилий, чтобы переманить тебя на сторону Натаниэля. Неужели его призывы не встретили в твоей душе ни малейшего сочувствия?

— Думаю… — У Элли спазмом перехватило желудок, и она сглотнула. — Думаю, что у моего брата не все в порядке с головой. Я не соглашалась ни с одним его словом, ни с одной из его идей, которых он поднабрался, служа Натаниэлю. При всем том, я должна была встретиться с ним. Хотя бы для того, чтобы узнать, что с ним случилось. Мне требовалось также увидеть его во плоти, чтобы убедиться, что он еще жив.

— Никто здесь не утверждает, что ты руководствовалась какими‑то иррациональными соображениями, — включилась в разговор Элоиза. — Между братом и сестрой существует сильнейшее взаимное притяжение, обусловленное природой. Полагаю, что на твоем месте так поступил бы каждый.

— Но именно эта связь между ближайшими родственниками меня более всего и интересует, — произнес Джерри. Элоиза странно на него посмотрела, но он, казалось, не заметил ее взгляда. — Стало быть, ты настолько привязана к нему, что была готова нарушить правила школы и рискнуть своим будущим только для того, чтобы его повидать. Уместен вопрос: пойдешь ли ты на подобные нарушения из‑за него впредь? Иными словами, что для тебя важнее — чувства к брату или благополучие школы?

Элли никогда не задумывалась об этом и с минуту смотрела на Джерри с отсутствующим видом, пытаясь представить, как бы она отреагировала, если бы Кристофер позвал ее на помощь, попросив ради него бросить школу и все, что ей нравится в этой жизни.

— Нет, — сказала она с печалью в голосе. — Впредь ради него я рисковать не буду.

— А позволительно ли мне будет спросить, почему? — осведомился Джерри и устремил на нее пронизывающий взгляд, нацепив для такого случая на нос очки.

У Элли начало предательски пощипывать в глазах, и она вспомнила слова Сильвиана: «Держись. Не позволяй им видеть твоих слез».

Она помедлила, перевела дух и совершенно спокойным голосом произнесла:

— Потому что я больше ему не верю.

Глава двадцать вторая

Элли задавали вопросы еще несколько минут, после чего Изабелла положила конец процедуре дознания.

— Полагаю, мы собрали всю необходимую информацию для принятия решения, — сказала она. — Элли подожди, пожалуйста, за дверью. Когда мы будем готовы, тебя вызовут.

Когда Элли шла к выходу, ноги у нее, казалось, налились свинцом. В коридоре за дверью не оказалось ни единой живой души. Она оперлась спиной о стену и в полной тишине, представлявшейся ей зловещей, стала ждать решения своей участи.

Прошло десять минут. Элли никто не вызвал. Поэтому она, соскользнув по стене, села на пол, положила голову на колени и начала считать собственные вдохи и выдохи. Но по прошествии получаса и это привычное, в общем, занятие стало казаться ей скучным и бессмысленным, хотя раньше в подобных случаях помогало хорошо. Впрочем, время от времени, когда в комнате начинали говорить на повышенных тонах, до нее доносились отдельные звуки, но они упорно не хотели складываться в слова.

Элли уже начала задремывать, когда дверь наконец отворилась, и возникшая в дверном проеме Элоиза жестом предложила ей войти.

— Совещание кончилось, и все мы с нетерпением ждем тебя, — сказала она.

Элли не без труда приняла вертикальное положение и, неуверенно ступая затекшими от бесконечного сидения ногами, вошла в тренажерную «комнату номер один».

На этот раз Элли не сидела, а стояла перед столом, за которым расположился так называемый трибунал. В этот момент она представлялась себе преступницей, готовящейся выслушать приговор суда. Чтобы успокоиться, она старалась дышать глубже и реже, но легкие отказались сотрудничать с ней, и дыхание вырывалось из ее уст короткими неровными толчками.

Чтобы не упасть, она с такой силой впилась руками в трубчатую металлическую спинку складного стула, что оставалось только удивляться, как эта алюминиевая трубка не согнулась.

— Ты все сделала неправильно, Элли, — произнесла Изабелла. Пока она говорила, Джерри, избегая смотреть на Элли, протирал стеклышки очков белоснежным платком. Элоиза, наоборот, старалась поддержать девушку взглядом. — Поскольку нарушила правила, объединяющие коллектив Киммерии в единое целое. Хуже того, нарушив их, ты подвергла риску собственную жизнь и жизнь Сильвиана, не говоря уже о жизни членов команды Раджа Пэтела. Такое не может остаться безнаказанным. Тем не менее хорошо понимая, какая сильная внутренняя связь существует между близкими родственниками, мы попытались войти в твое положение и пришли к выводу… — тут она бросила взгляд на Желязны, который с недовольным видом смотрел от нее в сторону, — что в аналогичной ситуации, возможно, поступили бы так же, как ты. Только по этой причине мы и не исключаем тебя из школы. — При этих словах Желязны с таким отвращением швырнул на стол свою ручку, что она произвела немалый шум, от чего директриса поморщилась, но довела‑таки свою речь до конца: — Вместо этого тебе назначается трехмесячный испытательный срок.