Екатерина Мурашова - Земля королевы Мод

За одним из столов никого не было, возле другого, низко склонившись, сидел человек в толстой вязаной кофте, с красно-коричневым шарфом на шее, и что-то писал. От руки. Лица я не видела, но не сомневалась в том, что на носу у персонажа – постоянно сползающие по переносице очки.

– Здравствуйте, – сказала я. – Простите. Могу ли я увидеть Петра Григорьевича?

Он поднял голову, снял очки и положил их поверх стопки бумаг. Потом поднял брови и снова надел очки. Опять снял и теперь оставил их в левой руке, как будто бы на всякий случай. Несколько мгновений дружелюбно и необидно разглядывал меня, а потом сказал:

– Здравствуйте, милая девочка! Где же вы были так долго? Я ждал вас раньше.

«Так, – подумала я. – Приехали.»

По возрасту дядечка совершенно не тянул на старческий маразм – ему не было еще и семидесяти. К тому же всем известно, что ученые как профессиональная каста сохраняют здравость мышления до самых преклонных лет. В чем же дело? Он с кем-то меня спутал? Но с кем? Чтобы так обратиться к человеку, нужно очень неплохо его знать. «Милой девочкой» меня не называли уже лет тридцать, если не больше. А может быть, и вовсе никогда не называли – на определение «милая» я, кажется, даже в самом счастливом возрасте не тянула.

– Простите… – нерешительно сказала я, позволив себе легкий намек на вопросительную интонацию.

– Вы почти не изменились, – охотно пояснил визави. – Такие лица, знаете ли, почему-то совсем не меняются со временем. Сколько бы не прошло лет. Тот же взгляд исподлобья, то же несокрушимое упрямство во взгляде. «Через два часа? Я буду стоять – тут,» – и палец, указующий в мраморный пол… Ну? Вы не вспомнили?

– Земля королевы Мод! – не сдержавшись, вскрикнула я. – Неужели… Неужели это вы?! – поверить в такое совпадение было почти невозможно, но я уже и сама видела… – И вы действительно сразу меня узнали?!

– Конечно, – невозмутимо кивнул Петр Григорьевич. – Я всегда знал, что когда-нибудь наши пути опять пересекутся, и был готов к этому. Желающие знать ходят по одним дорогам и всегда встречаются – разве вы не знали?

Он улыбнулся мне улыбкой сообщника и… на одно короткое мгновение мне захотелось забыть сразу обо всем: о золотой пластинке, о пролетарской коммуналке, о своей психологической консультации – и провести остаток дней в этом пыльном кабинете с высоким потолком и окнами в старый Петербург, среди книг и бумаг, брести под голубым с золотом небом или под звездным шатром по не отмеченным на обычных картах дорогам, на которых легко можно встретить Аристотеля, Паскаля и прочих интересных людей, неспешно беседовать с ними о вечном, и снова расходиться в неустанном поиске истины…

Мгновение, естественно, минуло, но я была благодарна ему за то, что оно – случилось.

– Я рада, – сказала я. – Верьте. Я не очень умею и люблю выражать свои чувства, но я действительно рада, что встретила вас… что это оказались – вы. Это важно для меня… Петр Григорьевич, мне нужна ваша помощь…

– Разумеется, чем могу, – кивнул пожилой ученый. – Но сначала вы присядете вот сюда, рядом со мной, я поставлю чай, а вы мне расскажете, что с вами стало за эти годы, и, может быть, наконец, скажете, как вас зовут…

– Простите, – окончательно сконфузилась я. – Конечно. Простите. Меня зовут Анжелика. Анжелика Андреевна Аполлонская. К сожалению, это мое подлинное имя.

– Ну надо же! – рассмеялся Петр Григорьевич и глаза его весело блеснули. – Как шикарно и неожиданно вас одарили! Наверняка к такому имени прилагается удивительная судьба…

– Увы! – я подняла обе руки с открытыми к собеседнику ладонями.

Я психолог и потому кое-что понимаю в языке жестов. Жесты такой степени открытости для меня столь нехарактерны, что на секунду мне сделалось просто страшно. Петр Григорьевич серьезно кивнул, стоя у порыжевшей раковины и набирая воду в никелированный электрический чайник.

– Ничего страшного, – негромко сказал он. – Внешняя жизнь тела почти никогда не совпадает с внутренней жизнью души. В этом интрига личности. Вы ведь побывали на Земле королевы Мод?

– Да всю жизнь там и прожила! – вырвалось у меня.

– Садитесь, садитесь пожалуйста, Анжелика.

Я смотрела ему прямо в лицо, чего тоже никогда не делаю. У Петра Григорьевича были глаза цвета винограда, с тяжелыми коричневыми веками.

– У меня, к сожалению ничего к чаю нет, но у коллеги, я знаю, в верхнем ящике припрятаны сушки… Не от нас припрятаны, не беспокойтесь, – от мышей. Они у нас тут прямо оглоеды какие-то, ходят даже при свете, никого не боятся, только что бутерброды из пальцев не выхватывают…

О мышах он говорил с любовью и пониманием. О сушках и коллеге – тоже. На его столе стоял в глиняном горшке какой-то капризно-кучерявый цветок.

«Господи! – горячо взмолилась я. – Я не знаю, как он жил все эти годы. Я вообще ничего про него не знаю. Но пусть он жил счастливо и у него было все то, что ему нужно! И пусть также будет и дальше, до конца дней его. Мне так этого хочется!»

– Вы успокоились немного? – спросил Петр Григорьевич. – Конечно, я понимаю. Такая неожиданная встреча с детством, с собой на самом пороге осознанного бытия… Это очень волнительно… Ну, а теперь рассказывайте всё. Я так хочу вас слушать…

Сушка в моей руке громко хрустнула и сломалась. Не могу сказать наверняка, но мне кажется, что в тот день и час я плакала впервые за последние двадцать лет.

Глава 15. Булыжник – оружие пролетариата

– Это просто с ума сойти! Нет, ну это просто с ума сойти! – с нескрываемым восхищением повторила Ирка и плотоядно облизнулась. – Расскажи мне еще раз, а то я вот знаю, что ты мне не врешь, но все равно поверить не могу! То есть он тебя всего один раз видел и узнал через тридцать лет? И ты его тоже узнала? И… как он сказал – «хотящие знать всегда встречаются»? Желающие? Ну это все равно… Расскажи еще, какой он. Похож на прожившего жизнь Маленького Принца? С шарфом и Розой? И выпалывает по утрам баобабы? Как ты? Он не выпалывает? Почему?… Удивительно! Просто потрясающе удивительно!… Анджа! Ну вот объясни мне, почему с тобой все время такие удивительные, прямо волшебные вещи происходят? Олег твой в Мексике живет, где индейцы и эти… конквистадоры… Потом вся эта история с диким мальчиком… золотые пластинки… теперь вот этот человек, который тебя тридцать лет помнил после одной встречи… Жалко, конечно, что он уже такой старенький, а то бы вы с ним…

– Ирка, что ты несешь?! – возмутилась я. – Я его вообще не знаю. И он меня – тоже. У него, наверное, уже внуки взрослые…

– Так вот и я про это же самое и говорю, – пожала плечами Ирка. – В таком уже возрасте главное – родство душ… И как красиво… как, ты говоришь, этот остров называется – земля принцессы какой? Земля королевы Мод? Потрясающе удивительно! Ну почему у нас в бухгалтерии никогда ничего такого не происходит, а? Вот смотри… – Ирка подняла ладонь и растопырила короткие пальцы с неровным, но обильным маникюром. – Все наши новости за месяц. Раз, – она начала загибать пальцы. – Верочка с мужем разводится, никак не могут с квартирой решить. Ей с дочкой две трети положено – верно? Но трехкомнатную хрущевку больше чем на две однокомнатные никак не разделить, и он хочет, чтобы одну – ему. Она решила в суд подавать… Так… Два – у Галины Тимофеевны сын возвращался из гостей пьяненький, его толкнули, он упал, шапку дорогую, меховую снесли. Три – у начальницы дача в садоводстве сгорела… Да что это я все про гадости? – природная позитивность иркиного мышления явно заявила протест. – Вот – четыре – о хорошем. Раисиной свекрови наконец-то гипс сняли, так она теперь хоть до туалета сама дойти может, Раисе не надо судно туда-сюда носить…