Погубленная добродетелью - Кора Рейли
Однако любовь Анны не безнадежна. Она взаимна.
В тот момент эмоции перехлестывали меня. Я не мог сразу же решить судьбу Сантино.
Я направился в комнату, куда удалилась Анна. Выражение лица дочери стало извиняющимся в ту же секунду, когда ее взгляд встретился с моим, но я заметил явное облегчение и радость в ее глазах.
Ликование от того, что она не вышла замуж.
– Мне жаль, пап. Я понимаю, какой скандал устроила.
– Масштабный, – согласился я.
Она сглотнула, заламывая руки. Затем возвела взор к потолку.
– Каждый день в течение последних нескольких недель, даже месяцев, я пыталась убедить себя, что буду женой Клиффорда… Что я сделала правильный выбор и все смогу… что я должна выполнить долг перед Синдикатом и не разочаровывать тебя и маму. Но сегодня единственное, о чем я могла думать, стоя вместе с Клиффордом у алтаря, – это то, как поживает Сантино, и что мне хочется быть рядом с ним. Если бы я довела свадьбу до конца, рано или поздно я бы попыталась разрушить брак и устроила бы по-настоящему грандиозный скандал, который бы не сравнился с теперешним.
Развод дочери дона вызвал бы немалые волнения.
Если бы Анна в какой-то момент решилась развестись, многие из солдат попросили бы меня запретить ей это делать. Я бы, конечно, заступился за дочь, ведь ее счастье в конечном итоге являлось моей главной целью, но таким образом в Синдикате возник бы ненужный конфликт.
– Ты разочарован? – спросила она.
– Да. – Увы. Я разочарован в ней, но более – в себе, поскольку ничего не замечал. Я гордился своим пониманием человеческой природы, что позволяло мне оставаться доном так долго. Но я отказывался обращать внимание на трансформации, происходящие с родной дочерью. – К сожалению, ты не поделилась с нами сомнениями о будущем браке и не обсудила свое решение с матерью и мной. Ты молча страдала и изводила себя лишь для того, чтобы все переживания одолели тебя в самый невыгодный момент.
– Я не хотела обременять тебя или маму. Да и ты предпочитаешь решать проблемы самостоятельно. Ты всегда поступаешь по правилам, и мне тоже хотелось…
Я покачал головой. Я действительно старался поступать правильно, но в прошлом иногда откладывал свои обязанности перед Синдикатом ради Валентины. Моя любовь к семье превосходила чувство долга. Так будет всегда.
То была моя самая большая неудача как дона. Однако я гордился собой: ведь я вел себя как поистине любящий муж и отец. Сегодня Валентина тоже выбрала любовь к дочери, и я знал, что она сделает это снова.
Вот почему я не попросил бы ее извиниться, хотя и она, конечно, не стала бы просить у меня прощения.
– Поступать по правилам – замечательно, но не вопреки личному счастью, Анна. Мы с твоей матерью хотели, чтобы ты жила жизнью, наполненной свободой, которую узы в нашем мире не могли дать тебе.
Анна нахмурилась.
– И все? Я думала, брак должен усилить Синдикат.
– Должен был. И мы надеялись. Мы могли бы укрепить Синдикат за счет связей с Корсиканским союзом, но не ценой твоей безопасности. Но я не думал о тебе.
– Папа, – начала Анна с легкой улыбкой. – Я понимаю, у вас с мамой были самые лучшие намерения, когда вы соглашались на помолвку. Ты даже спросил меня, и, когда я ответила «да», я действительно думала, что у меня не возникнет проблем, но потом… – Она замолчала, очевидно, обдумывая, что сказать.
Она могла ни о чем не волноваться: сегодня пелена спала с моих глаз. Я в течение стольких лет закрывал на происходящее глаза, хотел цепляться за образ Анны, который не отражал правду!
Анна уже давно не маленькая девочка. Она взрослая женщина.
– Потом ты влюбилась в Сантино. – Гнев разлился в моей груди, заставляя меня сделать глубокий вдох, чтобы сохранить спокойствие.
Анна вздохнула. Шагнула ко мне и обняла за талию. Я обнял ее в ответ и почувствовал, как она расслабилась, словно лишь теперь перестала бояться, что я оттолкну ее в ярости. В раздражении, направленном даже не на нее. Но, с другой стороны, негативные эмоции никогда не мешали мне проявлять любовь к дочери.
Невозможно представить, чтобы она сделала нечто, заставившее меня оттолкнуть ее.
– Кстати, насчет него? Он испытывает чувства к тебе? – спросил я строгим голосом.
Анна поджала губы.
– Ты боишься, что он играл со мной? Использовал?
Теперь, когда я осознал, что отношения Анны и Сантино далеки от профессиональных, я тревожился о многих вещах.
– Сантино знает тебя практически с детства, ему было бы легко направить увлечение молодой девушки в выгодное русло.
Анна выглядела обиженной.
– Ты и правда считаешь меня наивной и глупой?
– Ты совсем не глупая, – твердо заявил я. – Но наивность свойственна юным, а мы с твоей матерью всегда переживали из-за того, что твое сильное желание сочувствовать станет помехой в нашем мире.
– Пап, я неплохо разбираюсь в людях, возможно, я слишком эмпатична, но поверь, когда я говорю, что в прошлом использовала это в своих интересах, значит, так оно и есть. Я не такая хорошая девочка, как ты думаешь. Если кто и играл, то именно я… с Сантино. Я доставила ему неприятности.
Я прищурился.
– Как долго все длится между вами? – Мне не хотелось давать этому конкретное название, и, если честно, я пока что не намеревался позволить их связи стать чем-то по-настоящему важным для семьи.
Если оставить в стороне чувства Анны, факт остается фактом: Сантино был моим солдатом, которому я доверил безопасность дочери, но он предал лично меня. Я не собирался прощать ему проступок.
– Все началось в Париже, – ответила Анна. – У меня много лет были чувства к Сантино, но он всегда игнорировал мой флирт.
– Получается, он знал о твоих чувствах, когда согласился жить с тобой в Париже.
Выражение лица Анны тотчас исказилось: она сообразила, что ненароком сболтнула лишнее.
Анна умна и, конечно, могла уклониться от неприятной правды, почти не солгав, но у меня был многолетний опыт общения с людьми, и я понимал, когда дело доходит до манипуляций и принуждения. Однажды Анна будет так же хороша, как и я, а может, даже лучше, но сейчас ей нужно быть честной со мной. И продолжать в том же духе.
– Знал. Но не собирался поддаваться, поэтому с полной уверенностью сказал, что сможет защитить меня во Франции. Он был уверен. Он не лгал.
Я с горечью улыбнулся.
– Я восхищаюсь твоей попыткой защитить Сантино, но не понимаю, почему его поведение не является предательством. Если он
