Сандра Браун - Влюбленные

После такой речи даже Такер согласился, что осторожность не помешает.

А у Хедли уже был наготове план действий.

— Насколько я могу судить, — начал он, — охранять этот дом нисколько не сложнее, чем любой другой. Он стоит на побережье и окружен пляжами, где не так легко спрятаться. Паромную переправу мы будем держать под наблюдением, а другого пути на остров нет. По морю Джереми сюда тоже не доберется — лодку мы обязательно заметим, а…

— А ходить по воде мистер Вессон вряд ли умеет, даже если он и восстал из мертвых, — добавил Уиллс. Его шутка немного разрядила напряжение. Теперь Доусон и Хедли знали, что по крайней мере один из детективов твердо уверен в том, что они охотятся именно на Джереми, а не на какого-то неизвестного преступника.

Когда они уже собирались расходиться, Такер все-таки не удержался.

— Где мне искать вас, если вы мне понадобитесь? — спросил он, презрительно глядя на Доусона.

Этот прозрачный намек на отношения журналиста с Амелией прозвучал настолько грубо и бестактно, что на мгновение все участники импровизированного совещания буквально застыли, а Доусон непроизвольно сжал кулаки. Он уже готов был броситься вперед, чтобы надрать Такеру его жирную задницу, но его удержал Хедли. Опустив руку на плечо своему крестнику, он посмотрел на детектива и вежливо сказал:

— Если мистер Доусон вдруг вам понадобится, можете обращаться прямо ко мне.

Наконец все разошлись, за исключением нескольких полицейских, которым предстояло охранять дом. Такер позвонил в Саванну и распорядился направить к Джорджу Меткалфу двух помощников шерифа, чтобы они доставили на остров Хантера и Гранта. Амелия попросила, чтобы Джорджу или его жене разрешили поехать вместе с детьми. «Незнакомых людей они могут испугаться», — объяснила она.

Примерно через полтора часа дети были уже в доме. Их сопровождали мужчина и молодая женщина из Шерифской службы и супруги Меткалф, которые явно чувствовали себя не в своей тарелке. Это, впрочем, было вполне понятно — оба были спокойными, тихими, порядочными людьми и редко попадали в подобные ситуации.

В отличие от них Хантер и Грант были просто в восторге. После двухдневной разлуки с матерью они были очень рады снова с ней увидеться и трещали наперебой, пытаясь привлечь ее внимание. Отступив в сторонку, Доусон с легкой завистью наблюдал крепкие семейные объятия и многочисленные поцелуи, которыми Амелия осыпала своих детей. Она как будто хотела убедиться, что Хантер и Грант действительно здесь, что они живы, здоровы и в безопасности.

Потом дети заметили Доусона. Их радость была ничуть не меньше, чем при встрече с матерью, и он почувствовал себя полностью вознагражденным. Амелия представила его Меткалфам — но только по имени, и те, по-видимому, приняли Доусона за полицейского в штатском, приставленного к мисс Нулан и детям для охраны. Во всяком случае, они нисколько не удивились, что он остался в коттедже, когда они и часть сотрудников Шерифской службы уезжали обратно в Саванну.

После их отъезда дети устроили Доусону экскурсию по всем комнатам и показали ему все свои любимые игрушки, включая игровую приставку и пустой аквариум, в котором еще в начале лета встретила безвременную кончину их золотая рыбка. Они как раз были в детской, когда Амелия объявила, что пора ложиться спать. Как обычно, это требование столкнулось с ожесточенным сопротивлением со стороны детей. Компромисса удалось достичь, только когда Доусон пообещал почитать обоим на ночь.

Прошел почти час, прежде чем дети угомонились. Убедившись, что они крепко спят, Доусон спустился в кухню.

— Наконец-то мы одни! — заметил он, слегка потягиваясь.

— Ну да, — мрачно кивнула Амелия. — Если не считать всех этих охранников снаружи, то да — мы одни.

— Считай, что это неизбежное зло.

— Мальчики спят?

— Понадобилось целых две сказки, чтобы их усыпить. У меня даже в горле пересохло.

— Спасибо.

— Не за что.

— Они не спрашивали про… про Стеф?

— Грант упомянул о ней в разговоре, но как-то… вскользь, мимоходом. Специально никто о ней не расспрашивал.

— Странно. Я думала — им будет интересно, куда она подевалась.

Доусон пожал плечами.

— Они всего-навсего дети, — сказал он с философским видом. — Для них даже два дня — довольно большой срок. К тому же они отвлеклись…

— Намекаешь на свое присутствие?

— Кто-то ведь должен был заполнить пустое место.

— Ну, дело не только в этом…

Она включила электрический чайник, исподтишка поглядывая на него. Доусон чувствовал себя довольно-таки неловко в ее уютной семейной кухне, и это бросалось в глаза. Глиняная вазочка для печенья в форме медведя, детские рисунки, прилепленные к холодильнику магнитами с диснеевскими персонажами, потрепанные кулинарные книги на полке (сразу было видно, что они здесь не для красоты, что ими пользуются) — все это было ему не то что чуждо — дико и непривычно. Ничего подобного в его собственной квартире не было, да и быть не могло.

Амелия жестом пригласила его к столу:

— Садись. К сожалению, перед вашим приездом я повыбрасывала все, что могло испортиться, так что могу предложить только чай в пакетиках или какао.

— Не извиняйся. В моей квартире в Александрии не найдется и этого. «На свете старушка спокойно жила» и тому подобная дребедень из собрания Матушки Гусыни, — процитировал он. — Так вот, это не про меня.

— Ты знаешь детские стишки?

— Мама мне часто их читала. Этот я запомнил.

— Твои родители тоже живут в Виргинии?

— Нет. — Доусон в нескольких словах рассказал ей об автомобильной аварии, унесшей жизни его матери и отца. — Знаешь, многие родители постоянно твердят своим детям, чтобы они были осторожнее за рулем. Мои отец с матерью ужасно боялись, что я попаду в аварию. Это был их навязчивый кошмар, но вышло как раз наоборот: они погибли, а я жив… И получилось все как-то глупо. Они возвращались в воскресенье вечером из кино — по улице, по которой до этого проезжали, наверное, миллион раз. Водитель встречной машины вильнул в сторону, чтобы разминуться с выбежавшей на дорогу кошкой, потерял управление и вылетел на встречную полосу… Вот так все и случилось.

— Сочувствую, — тихо проговорила Амелия.

— Виновник аварии не получил ни царапины. Во всяком случае, тот водитель остался жив. Кошка тоже не пострадала, а вот мои родители… Знаешь, Хедли воспринял их гибель почти так же тяжело, как я. Мой отец и он дружили еще со школы.

— То есть Хедли действительно твой крестный? Это не… не фигура речи?

— Действительно. Когда меня крестили, он держал меня на руках. Правда, Хедли утверждает, что крещение не достигло цели, — я нисколечко не стал лучше.