Сандра Браун - Влюбленные

— Ну да. Проклятый писака.

— Что-что?

— Так назвал меня этот козел Такер. «Вы собираетесь позволить этому проклятому писаке и наркоману делать полицейскую работу?» — проговорил Доусон с презрением. Он тогда едва не бросился на детектива, чтобы показать ему, на что способен «проклятый писака», если его разозлить, но сдержался. Удовлетворение, которое он мог получить, намяв бока самодовольному пузану, не стоило того времени, которое они могли потерять.

А время сейчас было буквально на вес золота.

С тех пор, когда Хедли позвонил ему и рассказал о найденных отпечатках пальцев, прошел уже целый час. За эти мучительные шестьдесят минут ни Доусону, и никому другому так и не удалось дозвониться до Амелии. Она не отвечала на вызовы по мобильнику и не брала трубку аппарата в своей саваннской квартире. Только потом Доусону пришло в голову позвонить Джорджу Меткалфу. Тот подтвердил, что дети по-прежнему у него, и добавил, что Амелия отправилась на остров, чтобы закрыть дом на зиму, и что там она, скорее всего, пробудет до вечера. Наземной телефонной линии в коттедже нет, сказал Джордж, но Доусон знал это и сам.

Между тем ситуация складывалась не самым удачным образом. Как удалось выяснить Хедли, патрульный полицейский, дежуривший на стоянке возле бара «У Микки», давно вернулся на континент, так как его смена закончилась, а нового человека на остров не отправили, поскольку кто-то из полицейского начальства решил, что в дальнейшей охране места преступления нет никакой необходимости. Кто именно принял такое решение, так и осталось неизвестным, однако факт оставался фактом: в настоящее время на Сент-Нельде не было никого, кто мог бы быстро добраться до коттеджа Амелии, предупредить о возможной опасности и обеспечить ее охрану до прибытия основных сил.

— Такер просто трепло, — сказал Хедли с заднего сиденья. — Забудь о том, что́ он тебе говорил. Не забывай только, что и он, и остальные — оперативники, прошедшие специальную подготовку. В отличие от тебя… Единственная причина, по которой тебя допустили до участия в операции, заключается в том, что ты — единственный, кто может появиться на берегу и разведать обстановку, не вызвав у Джереми никаких подозрений. Если, разумеется, он все еще скрывается где-то поблизости. На самом деле он может быть уже далеко. Хоть в Канаде.

— Ты действительно думаешь, что Джереми перебрался в Канаду?

Хедли не ответил, но Доусон верно истолковал его молчание. Одно дело — считать, и совсем другое — знать наверняка. Кроме того, никто и ничто не могло помешать Джереми в любой момент вернуться из Канады, чтобы свести счеты с бывшей женой и забрать детей.

— Похоже, Берни уже уехал, — сказал Доусон, когда они проезжали мимо коттеджа старика. — Его дом выглядит покинутым. Господи, значит, она здесь совершенно одна! Ага, ее машина на месте, но в окнах нет света. И на звонки сотового она не отвечает!

— Не останавливайся, — сказал Хедли. — Сворачивай к своему дому, да не торопись!

— Черта с два! — Доусон резко затормозил напротив коттеджа Амелии и выскочил из машины, кажется, еще до того, как она полностью остановилась. Не обращая внимания на приглушенную брань Хедли, который от толчка свалился с сиденья на пол, он в два прыжка достиг задней двери дома. Она была не заперта. Доусон осторожно толкнул ее и замер на пороге, прислушиваясь.

В темном доме стояла полная тишина, и сердце у него упало. Если бы с Амелией было все в порядке, он бы наверняка услышал ее шаги, скрип мебели и половиц. Да и сидеть в темноте она бы не стала — в какой-то из комнат наверняка был бы включен свет, но насколько он видел, и в коридоре первого этажа, и на верхней площадке лестницы было совершенно темно.

Оглянувшись через плечо, Доусон увидел Хедли, который быстро шагал к дому. Одновременно он что-то говорил в мобильный телефон — судя по всему, агент связался со следовавшими за ними машинами, и теперь описывал им сложившуюся ситуацию.

Поняв, что ни о какой скрытности речи уже не идет, Доусон шагнул вперед, включил свет и громко позвал Амелию по имени. Из кухни он стремительно перешел в столовую, откуда была видна гостиная, а также прихожая, парадная дверь и часть веранды за нею. Амелии здесь не было, но и никаких следов борьбы он тоже не увидел. Ну и что? В конце концов, Джереми был снайпером, и ему было куда проще подстрелить Амелию через окно второго этажа, чем бросаться на нее с ножом или топором.

Доусон развернулся, шагнул к лестнице — и едва не упал, споткнувшись о брошенную на нижней ступеньке женскую сумочку.

Ее сумочку!!!

Его взгляд метнулся наверх. Там, на площадке второго этажа он увидел Амелию, которая стояла в напряженной позе, крепко вцепившись рукой в перила. В следующее мгновение она узнала его и медленно осела на ступеньку.

Доусон бросился к ней.

— Что случилось?! С тобой все в порядке?

Амелия утвердительно кивнула, но Доусон видел, что ей плохо. Она была бледна и дрожала, а ее лоб блестел от проступившей испарины. Бросив взгляд поверх его плеча, Амелия увидела, как гостиная заполняется вооруженными мужчинами, и в ее глазах промелькнул страх.

— Что с моими детьми? — Она перевела взгляд на Доусона. — Что с ними?!

— С ними все хорошо, я сам звонил Джорджу Меткалфу, — быстро ответил он. — Не волнуйся… — Доусон крепко взял ее за плечи.

— Тогда… что здесь делают все эти люди?

— Я звонил тебе, хотел сообщить, но ты не отвечала… На дождевике нашли отпечаток пальца Джереми.

Амелия медленно кивнула.

— Значит, Джереми жив… — пробормотала она. То, что она отрицала с таким упорством, все-таки оказалось правдой, и было нелегко это признать. — А дети? С ними точно все в порядке? — повторила она, в свою очередь хватая его за руку.

— Да. — Доусон кивнул. — Их охраняют. Возле дома Меткалфа дежурят полицейские.

— Они могут испугаться.

— Нет. Джорджа Меткалфа мы, конечно, ввели в курс дела, но Хедли распорядился, чтобы сотрудники полиции действовали скрытно. Все они одеты в штатское и сидят в машинах без опознавательных знаков.

— Все это так… — Казалось, Амелия никак не может найти верные слова, чтобы описать сложившуюся ситуацию. — Все это просто ужасно, — выдавила она. — Я не верю… просто не могу поверить, что все это происходит с нами… со мной. Ты уверен, что здесь нет никакой ошибки?! Что все это — правда?

В ее глазах дрожали слезы, и Доусон обеими руками прижал ее голову к своей груди. Зарывшись лицом в ее волосы, он прошептал:

— Если бы я мог что-то изменить, я бы это обязательно сделал. Ты мне веришь?

Он скорее угадал, чем услышал ее неуверенное, тихое «да».