Паулина Симонс - Красные листья

— Расскажите что запомнили.

— Дайте подумать… Альберт, значит, пошел к себе…

— Во сколько? — прервал ее Спенсер.

— Я думаю, сразу же после полуночи.

— Хорошо, что потом?

— Потом? Ничего. Я собрала вещи, немного прибралась, приготовила одежду для поездки домой и пошла умываться.

— Хорошо, что потом?

— А потом? Хм, потом я… Ну что же, я действительно не могу вспомнить. Мне кажется, я позвонила Альберту, чтобы узнать, когда он придет. Но его телефон был занят. Подождала несколько минут и позвонила снова. И опять было занято.

— В котором часу это было?

— Где-то около часа ночи, может быть. Хорошо помню, что подумала тогда, что уже довольно поздно, а он разговаривает по телефону.

— Да. — Спенсер ждал.

— Потом я… я еще подождала. Потом позвонила Френки, чтобы узнать, может быть, Альберт говорит с ним.

— И?

— Он с ним не разговаривал. Я имею в виду… там никто не поднял трубку.

— И что вы сделали потом?

— Я позвонила Джиму. Там тоже никто трубку не поднимал. Это меня немного удивило. Джим обычно ложился спать очень рано. Я подумала, что, может быть, Джим у Кристины, может быть, они помирились.

Спенсер многозначительно посмотрел на Уилла. Уилл кивнул. «Ох уж этот Джим», — подумал Спенсер и настойчиво спросил:

— А что потом вы сделали, Констанция?

— Я поднялась наверх, чтобы найти Альберта. Его дверь была заперта, и все внутри было тихо. Тогда я пошла назад, вниз, и позвонила снова, и телефон опять был занят. Тогда я поняла, что это, наверное, трубка неровно положена или что-то вроде этого.

— И что потом?

— Я все еще не знала, где он, поэтому направилась в комнату отдыха.

— Он был там?

— Нет. Хм, то есть он был, но, как потом выяснилось, в туалете. Но я там не долго задержалась. Только заглянула и сразу ушла.

— Что вы увидели, когда заглянули?

— По телевизору шел «Крепкий орешек», и кто-то сидел в кресле.

— А что, свет был погашен в комнате отдыха? Может быть, это был Альберт?

— Нет.

— А как вы узнали, что Альберт был в туалете?

— Он сказал мне потом. Он сказал мне, что зашел в комнату отдыха за пивом и немножко посмотрел кино.

— Понятно, — произнес Спенсер, углубляясь в тяжелые раздумья. Ничего путного в голову не приходило. — Что потом?

— Я побежала назад, наверх в свою комнату, схватила куртку и вышла на улицу.

— Куда вы пошли?

— Не помню. — Конни смотрела на свои руки, на стол, на Уилла, снова на свои руки. Но на Спенсера она не смотрела.

— Как долго вы ходили?

— Может быть, минут двадцать — двадцать пять.

— Альберт сказал, что он заглядывал в вашу комнату примерно в пятнадцать минут второго и вас там не было и что вы появились в комнате отдыха примерно без четверти два.

Конни потерла лицо и, раздумывая, ответила:

— Да… Я думаю… Значит, может быть, минут тридцать — тридцать пять.

— За то время, что вы гуляли, Кристина вам не попадалась?

— Нет, — произнесла Конни высоким голосом, почти выкрикнула. — Я же вам сказала: я искала Альберта.

— Но из-за чего была такая паника?

— Его не было у себя, вот я и разволновалась.

— Разволновались по поводу чего? Что его, возможно, похитили? Убили? Ограбили? Что вас так взволновало?

— Не могу сказать. — Весь лоск с Конни куда-то исчез. Она сидела и нервно вздрагивала.

— Попытайтесь.

— Я не знаю. Просто начала беспокоиться. Он сказал, что пойдет к себе, а там его не было.

— Очень похоже, что вы, ребята, просто разминулись друг с другом. Он ходил попрощаться с Кристиной…

— Он ходил? — воскликнула Конни.

«Ага, — подумал Спенсер. — Вот этого я и ожидал».

— Да, — ответил он.

Некоторое время Конни молчала. Ее руки напряглись, кончики пальцев побелели.

— Просто между мной и Альбертом вышло недоразумение, — сказала она, наконец. — Понимаете?

— Не понимаю, — сказал Спенсер. — Позвольте спросить: где вы искали его?

— Повсюду. По всему общежитию.

— И за зданием библиотеки Фелдберг тоже? И на мосту?

— Нет! — воскликнула Конни. — Господи, зачем мне было его там искать?

— Кто-нибудь видел вас, когда вы искали Альберта по общежитию и вокруг него в час ночи?

— Не думаю.

— Я тоже так не думаю. Сильный снег, мороз, очень позднее время. Все давно уже спали. — «Кроме Кристины, которая умирала». — Вы уверены, что вас никто не видел?

— Вполне уверена.

— Да. Все складывается не очень хорошо.

Тишина. Затем, поколебавшись, она произнесла запинаясь:

— Это правда. Я вам рассказала все как было.

У Спенсера начала болеть голова. У него сегодня был очень тяжелый день. В девять часов вечера он обычно с работой кончает. Своими лавирующими ответами эта миловидная маленькая бойкая девушка вызвала у него сильную головную боль.

Внезапно он вспомнил невысокую девушку, которая днем торопилась в Хинман-Холл. Что он может вспомнить сейчас насчет этой девушки? По размерам они, пожалуй, совпадали. Что еще? Пальто — она носила куртку. Да, куртку с белой буквой Д на спине. Вот так.

Он попросил Конни показать ее пальто. Это была дартмутская куртка. Отлично понимая, что дартмутские куртки носит девяносто процентов студентов, Спенсер, тем не менее, не мог отбросить вариант, что девушка, которая тогда быстро прошла мимо толпы студентов и санитарной машины, была именно Конни Тобиас.

— Хорошо. Возвратимся к Альберту. Ночь вы провели вместе?

— Да.

— А следующее утро?

— Мы встали, сходили к Тейеру позавтракать и затем уехали на Лонг-Айленд.

— Вы не помните, видели ли вы Кристину в среду утром?

Конни задумалась или сделала вид:

— Нет.

— А собаку Кристины вы видели?

— О да. Мы взяли пса с собой.

— Почему?

— Не знаю. Нам его стало жалко.

— Почему? — Спенсер не собирался на этом заканчивать.

— Мы подумали, что у нас ему будет здорово. — Она выдавила улыбку. — У нас очень хороший двор.

«Вот в этом я не сомневаюсь, — подумал Спенсер. — Даже уверен в этом. Двор у вас весь наманикюрен и отлакирован, как твои ногти. Все листья подобраны, кусты подстрижены. И не как-нибудь, наверное, а фигурно».

— Вы звонили своей маме, спрашивали у нее, можно ли привезти собаку?

Конни отмахнулась и ответила голосом избалованной девочки:

— Не-а. Потому что моя мама никогда не возражает. Когда два года назад Кристина приезжала с нами на Рождество, мы тоже привозили Аристотеля.

— Констанция, вы взяли Аристотеля и не сказали Кристине?