Алла Полянская - Моя незнакомая жизнь

– Милый, не надо так говорить, нет!

– Ань, я так люблю тебя… так… любил…

– Ты только не исчезай! Я сейчас вызову врачей, и все снова будет хорошо…

Голова Игоря откидывается в сторону, и я понимаю: он ушел. Тогда оборачиваюсь и смотрю на того, кого убила. Надо проверить, убила ли. Переворачиваю тело. Кровь течет изо рта, но глаза его еще живы. Негодяй хочет что-то сказать?

Я хватаю с пола нож Матвеева и втыкаю в его глазницу. Тело выгибается дугой, крик захлебывается в крови и – все. Теперь надо дождаться второго мерзавца.

Я встаю за входной дверью, четко зная, что именно сделаю, мозг работает как механизм, точный и бесстрастный. В руке уже зажат топорик, которым Ирина Федоровна рубит мясо. Тот, второй, не знает, что я здесь, стукну по голове обухом, а там разберемся. Но легкой смерти ему не будет. И вдруг…

– Аня, отойди от двери.

Я вздрагиваю. Этот голос я хорошо знаю.

– Отойди, я захожу.

Дядя Саша! Живой, только исхудавший, до неузнаваемости заросший щетиной! И что я ему теперь скажу?

– Дядя Саша…

– Что, Аня?

– Игорь…

Он бежит в кабинет, а я не смогу туда войти. Потому что Игоря там больше нет. Я боюсь, что если войду туда, начну махать топориком без разбора. Я должна еще кого-то убить, чтобы боль в груди отпустила.

– Аня…

– Я не успела. Он внезапно ударил его, и я… не успела. Секундой бы раньше…

– Это я не успел.

Дядя Саша обнимает меня и прижимает к себе, содрогаясь от рыданий. Я же словно окаменела и плакать не могу. Я хочу кого-нибудь убить прямо сейчас, все равно кого.

Отпустив меня, дядя Саша подходит к окну и начинает говорить.

– Когда случилась авария, меня просто выбросило на обочину, вместо меня погиб какой-то бедолага, которого мы подвозили. Лиза была за рулем, а я спал на заднем сиденье, вот она и подобрала какого-то дачника, голосовавшего на дороге.

– Но почему вы не…

– Потому что был уверен: авария подстроена. Потом смотрел, как эта гнида Мальцев – а ведь я считал его своим другом! – вывозит мою коллекцию. Меня очень беспокоил Игорь, но пока я считался мертвым, мой сын был в безопасности, его не могли использовать против меня. Аня, те вещи из раскопов… Сбывать их придумал Игорь? Хотя о чем я спрашиваю… Я разработал операцию, прослушивал переговоры Мальцева. И когда Игорь договорился с ним, мог бы остановить мальчика, но хотел поймать мерзавца и убийцу на горячем. Аня, вы нашли бункер Венца?

– Не знаю, о чем вы говорите, – отвечаю я. Игорь запретил мне говорить о бункере. Его нет, и запрет снять некому.

– Аня, пойми, все это очень опасно…

– Что вы теперь станете делать?

– Теперь я похороню тела. И все, Игорь исчезнет. Никто не должен знать, что здесь произошло. Ты сейчас отмоешь с рук кровь и пойдешь домой. И никому ничего никогда не говори. Поняла?

– Есть еще второй, помощник Мальцева. Я хочу подождать его здесь.

– Не думай больше о нем.

– А Игорь?

– Игоря уже нет, милая. Мой сын умер. И ты сейчас уйдешь отсюда только потому, что мой сын любил тебя. А ты сделала его счастливым и убила ради него.

Мне не страшно от слов дяди Саши. Мне уже ничто никогда не покажется страшным. Потому что худшее в моей жизни уже случилось. Умер тот, кто был для меня целым миром.

– Значит, вы…

– Конечно, я знал, что между вами происходит.

– И вы знали, что Игоря пытают тут? И не вмешались, не убили их?

– Я не думал, что ситуация будет развиваться настолько быстро. Да еще некоторые обстоятельства задержали меня. Потому пришел так поздно. Уходи, Аннушка.

Я все-таки иду в кабинет и сажусь на пол около Игоря. Лицо незнакомое – из-за синяков, ссадин, ужасной раны. Но это он, мой Игорь, и я не могу просто так уйти. Его лоб уже холодный, и руки тоже. А может, мне все это снится? Может, я сама себе снюсь? И мой любимый не умер?

– Аня, уходи, пожалуйста. Постарайся как-то пережить. Слышишь меня, девочка? Просто думай об Игоре как о живом. Считай, будто мы все уехали, вас просто разлучила судьба, но он где-то есть и любит тебя. И Лиза моя жива…

Дядя Саша тоскливо смотрит на меня, и я четко понимаю, что он сейчас сдерживается изо всех сил, говорит спокойно, чтобы не напугать меня. Ведь не знает, что меня уже ничто не способно напугать.

– Я по мере сил буду присматривать за тобой, но больше мы не увидимся. Если же у тебя случится беда, буду рядом. Пока жив – буду рядом. А теперь иди, маленькая моя, иди. Пожалей и меня, и себя.

– Прощайте. Где вы его похороните?

– Тебе лучше не знать. Аня, это только тело, Игорь ушел. Неважно, где будет тело.

Я шагаю вниз по ступенькам. Знакомая улица, по которой я бегала навстречу своему счастью, которая даже в самый хмурый день была залита светом – для меня. Теперь свет погас. В груди разливается странная боль.

В нашей квартире пусто – родители на работе, Леха на тренировке. Я засовываю одежду в стиральную машинку, насыпаю порошок. Брожу по комнатам, не в состоянии остановиться. А папа с мамой скоро вернутся, и их дочка должна быть такой, как обычно, иначе не миновать расспросов. Зарывшись лицом в подушку, кричу, кричу, кричу… так, что звенит в голове. Как жить дальше? Я же не могу дышать, не хочу никого видеть. Потому что Игорь больше не видит ничего. Стоп! Я знаю, как это прекратить – просто уйду за ним. Он ждет меня, я уверена. Там, за чертой, что-то есть, я знаю. Сама слышала те шаги и тот стук в окно. Мы оба слышали. Я уйду туда, иначе не выдержу и сойду с ума. Я не смогу жить и делать вид, будто ничего не произошло, а объяснить, что со мной происходит, нельзя даже родителям. Но выход у меня есть. Окно – это дверь, за которой Игорь ждет меня, нужно только сделать шаг. И боль в груди наконец пройдет.

Я открываю окно. Пятый этаж, должно хватить. А если нет? Если я просто искалечусь и буду вынуждена жить в неподвижном теле? Нет. Нужно наверняка.

Из прихожей доносится звонок.

В центре города есть девятиэтажка, пойду туда, и уж там-то все получится без осечки. А сейчас надо открыть дверь, потому что кто-то пришел.

– Ань, я тебе кассету принес.

Валька. Как же не вовремя. Ничего, скоро все это прекратится.

– Спасибо.

– Тебе понравится. Можно войти?

– Ты уже вошел.

Я не хочу с ним говорить. К тому же Терновой, кажется, пьян, а когда он такой, то делается совсем дураком, и я этого не терплю.

– Ты одна дома?

– Пока одна. Скоро мама должна прийти с работы.

– Значит, время есть… – Валька вдруг прижимает меня к стене. – Ань, ну не надо кочевряжиться. Не строй из себя целку, ты же спишь с Игорем. Дай и мне по старой дружбе.