Татьяна Устинова - Близкие люди

— Родственников?! — вскрикнула взбешенная Саша и снова неслышно топнула своим носочком. — Каких еще родственников?! Не хватало мне только таких родственников! Вера Семенна, закройте рот, или я вызову милицию. Вадим Алексеевич — уважаемый человек, большой начальник, приехал по делу, а Петька на него с кулаками бросился! Да мы три года не разберемся, а Петьку вообще посадят, ясно вам?

— Это хахаль твой, а никакой не начальник, — пробормотал Петька неуверенно, потирая саднящее горло. Саднило не только горло, но и самолюбие.

— Да твое-то какое дело?! Ты мне кто? Брат?! Муж?! Сват?! Вадим, прости ради Бога, я не знала, что они такие бешеные, я думала, что просто ненормальные!.. Вера Семенна, забирайте вашего сына! Хорошо, если Вадим Алексеевич вас простит и никакого дела не затеет!

— Он первый начал, — пробормотал Петька неуверенно.

— Я знаю, кто первый начал, — отрезала Саша. — Вадим, проходи. Это моя комната. Ну что? Вызываем милицию или успокаиваемся сами, без посторонней помощи?

— Повезло тебе, мужик, сегодня, — проговорил Петька в сторону Чернова негромко, но очень грозно, пошел по коридору, но приостановился, — ты еще меня вспомнишь, твою мать! Мало не покажется!

— Петя, перестань! — испуганно дернулась Вера Семенна. — Разве ты не видишь, с кем мы связались?!

— Господи Боже мой, — пробормотала Саша и взялась за пунцовые щеки. — Вадим, прости меня, пожалуйста! Я даже предположить не могла, что его так понесет!

— А я даже предположить не мог, что ты такая находчивая, — ответил Чернов весело, — и милицией пригрозила, и большим начальством!

— Чем же мне им еще грозить, если они никаких других слов вообще не понимают?

— Я так до конца и не въехал, это соседи, что ли?

— Ну конечно! Не родственники же, на самом деле! Слушай, давай кофе выпьем, что-то я никак в себя не приду. Они мне вместе с квартирой достались после того, как… как я сюда переехала.

— А этот… Петя? Он за тобой ухаживает?

— Вадим, ну что ты глупости какие-то спрашиваешь?! Ему кажется, что он за мной ухаживает. Кажется, понимаешь? У них с маманей голубая мечта — чтобы он на мне женился и они получили бы всю квартиру. Такой у них план.

Чернову было так весело, что он готов был встать на голову, и даже поискал глазами свободное место, где удобнее всего было бы это сделать.

Все обошлось.

Саша — все та же Саша, платинововолосая, недоступная, красивая ровной матовой европейской красотой, и придурок в тренировочных штанах не имеет к ней никакого отношения.

Он оглянулся вокруг, сел на низкий диванчик и потер лицо.

— Ты будешь кофе? — дрогнувшим голосом спросила Саша. Он посидел еще секунду, собираясь с силами, потом убрал руки и взглянул вверх, на нее.

— Буду, Саш. Спасибо. Но я вообще-то приехал поговорить. Мне очень нужно с тобой поговорить.

— Хорошо, — согласилась она покорно, — только кофе все-таки сварю.

Это было глупо — так явно затягивать время объяснения а в том, что он приехал объясняться, у Саши не было никаких сомнений.

Приведение приговора в исполнение было отложено, оказывается, совсем ненадолго. До сегодняшнего дня.

Он все знает, этот чужой — свой — человек, который ей всегда так нравился. Нет, ничего такого, он просто нравился ей, и все. Ничего большего она никогда бы себе не позволила хотя бы потому, что он женат и все об этом знали, а она слишком хорошо помнила то время, когда…

— Саш, ты сыплешь кофе в чайник, — сказал Чернов за ее спиной, — посмотри!

Господи, она и вправду зачем-то высыпала полбанки кофе в заварочный чайник! С ума сошла!

Она засуетилась, пытаясь вытряхнуть кофе из чайника, но у нее получалось плохо. Чернов по-прежнему сидел на диване, ничем ей не помогая и только нервируя.

Как много он знает? Что именно из того, что она натворила в своей жизни, ему известно? Почему он сидит так удрученно? Сочувствует? Или презирает, укоряя себя за то, что так в ней ошибся?

Они все в ней ошиблись — и Вадим, и Степан, и Эдик Белов…

Почему, почему все так сложилось, почему у нее совсем не было времени, чтобы подготовить пути к отступлению? Зачем она позволила себе так расслабиться, потерять бдительность, утратить спасительное чувство опасности?!

Чернов смотрел в ее длинную нервную спину, изо всех сил расправленные под цветастой шалью плечи, платиновые волосы и хрупкие лопатки — и ужасался.

Как он станет с ней говорить? Как разрушит это нервное напряженное самообладание, заставит ее объясняться, может быть, оправдываться? Или плакать?

Да кто он такой?! Что он о себе возомнил?!

— Все готово, — сказала Саша, — конечно, сварить было бы лучше, но мне уж очень не хочется на кухню вылезать. И так, видишь, пришлось электрический чайник купить, хотя у меня есть чудный чайничек, который мне Степан в прошлом году из Лондона привез.

Чернов моментально почувствовал, как встрепенулось желание защищать сирых и несчастных.

— Они что, пристают к тебе, эти соседи?

— Ну конечно, пристают, — сказала она успокаивающе, — как же иначе? Но ничего такого, с чем я не могла бы справиться.

— Конечно, — пробормотал Чернов, — раз уж ты с нашим офисом справилась, то с этими справишься в два счета.

— Я мало с ними общаюсь, Вадик. Я и дома-то почти не бываю. Прихожу, и сразу сюда. Я живу в основном здесь, а не на кухне.

Комнатка у нее была небольшая, и в ней было очень мало вещей — гардероб настоящего дерева из какого-то дорогого гарнитура, письменный стол того же происхождения, офисный лэптоп, плоский и громадный, как черное озеро, телевизор, маленький столик и диван, на котором в настоящее время сидел Чернов. Больше ничего.

Ни книг, ни посуды, ни фотографий, ни вазочек, ни трельяжа с неизменным набором косметики — ничего.

Это было странно. Очень странно.

— Ты хотел о чем-то со мной поговорить, — сказала она и села, скрестив ноги, прямо на пол, на коричнево-белый толстый ковер, — о чем?

Чернов был рад, что она не села рядом с ним.

— Саш, — начал он и остановился. Он знал, что ему будет трудно говорить с ней об этом, но он не знал, что это будет почти невозможно. — Саша…

— Что?

Если он собирается сказать ей, что она убила несчастного Муркина, пусть произнесет это сам. Она не станет ему помогать.

— Саш, мы знаем, что этот тип тебя шантажировал, — выпалил Чернов единым духом. Спине стало жарко, и пересохло во рту. — Степан слышал, как ты говорила по телефону. Ты надеялась, что все кончилось, а оказалось, что все продолжается…

— Значит, все-таки Степан подходил, — проговорила она так, как будто говорила не она, а кто-то другой. — Мне тогда послышались в коридоре какие-то шаги, но я думала, что это просто кто-то мимо прошел…