Татьяна Устинова - Всегда говори «всегда»

– Надь, я не маленькая. Я знала, что все так и кончится.

– Да ничего не кончилось еще!

Надежда неисправима. Все ведь очевидно. Ольга видела лицо Барышева – там, в приемной. Ничего у него в лице не было, кроме гадливости и досады. Будто наступил случайно сверкающим ботинком в навоз, вот какое у него было лицо. И видит бог, Ольга не хочет, чтобы еще когда-нибудь, хотя бы раз в жизни, на нее так смотрели.

– Надя! Это – все. Больше ничего не будет. Я точно знаю.

– Знает она! Откуда ты что знаешь?! Да он…

– Не он. Я. Я больше не могу. Мне уже хватит. Понимаешь?

Надежда положила ей голову на плечо, обняла.

– Понимаю…

– Я понадеялась. Нельзя было надеяться. А я себе позволила… Сама виновата…

Надежда подняла глаза:

– Оль, может, все-таки… Ну он же твоего упыря с лестницы спустил… Он же… Он же не просто так это сделал? Если бы ему все равно было, он бы…

Ольга покачала головой. Барышев Стаса с лестницы спустил не потому, что решил изобразить рыцаря на коне. Просто он чистоплотный до ужаса. То есть – по большому счету чистоплотный, по жизни. Вот и избавился от этой грязи. И от Стаса, и от нее… Нет. Нельзя было надеяться. Кого она хотела обмануть?

…Жизнь шла своим чередом. Машка выпустилась из детского сада. И платье у нее было до полу. Кружевное, с букетиком на поясе. В июне Ольге удалось выкроить неделю отпуска, и они слетали наконец в Грецию. Было море, оливковые рощи, руины древних городов, сиртаки по вечерам в ресторанчике на берегу. И ракушек они набрали полную корзину. Это была замечательная поездка в самом деле. Потом Ольга улетела в Москву, работать. С детьми осталась Нина Евгеньевна. Они сняли апартаменты неподалеку от Салоников, с собственным выходом на пляж, небольшой, но прекрасно оборудованной кухней и террасой, на которой дети обожали спать. Ольга хотела, чтобы перед новым учебным годом – а для Машки не только новым, но и вообще первым – дети как следует отдохнули. В Москву они должны были вернуться в середине августа. Грустно было улетать от них, но в Москве Ольгу ждала работа, и с этим ничего не поделаешь.

Она работала как проклятая, жутко уставала, но это было даже хорошо: работа не оставляла времени на пустые переживания.

Барышева она видела один-единственный раз, да и то издали. Он таки посетил презентацию «Строймастера», поприсутствовал на официальной части и тут же уехал. В ее сторону даже не посмотрел. После презентации Ольга до утра сидела на кухне, курила и смотрела в окно. Надеяться, что Барышев все забудет, простит и приедет к ней, потому что жить без нее не может, было бы глупо и непозволительно. Но она почему-то сидела на подоконнике и все смотрела на подъездную дорожку – не появится ли его машина. Разумеется, машина так и не появилась. Ольга стала работать еще злее, хватаясь за драгоценную свою работу как за спасательный круг. Она изо всех сил пыталась забыть Барышева, выбросить его из сердца и из головы, будто его никогда и не было. Иногда казалось, что ей это почти удалось.

– Я не хочу знать, кто и почему и чего не может! Или к завтрашнему дню все смогут, или на работу больше можете не рассчитывать! И на зарплату, соответственно, тоже!

Ольга положила трубку, потерла виски, закурила. Не могут они, видите ли, макет сделать!

Ольга докурила, нажала кнопку селектора. Через минуту в дверь поскреблись, вошла Дарья:

– Звала меня?

– Звала. К двум поедешь в «Строймастер», что-то там у них опять не в порядке. Разрулишь и доложишь.

Дарья руками замахала:

– Я?! Я в «Строймастер»?!

Ольга кивнула:

– Ты. В «Строймастер».

– Оль, ты что? Я про них не знаю ничего, я там не была ни разу и до смерти их боюсь!

Ольга вытащила из пачки очередную сигарету:

– Меня это не интересует. Ты поедешь и во всем разберешься.

– Не поеду.

– Тогда я тебя уволю.

Дарья пожала плечами, тоже закурила:

– Увольняй. Не поеду.

Некоторое время они курили и молчали. Ольга смотрела в сторону. Затушила окурок, повернулась к Дарье:

– Прости, Даш. Что-то я… Устала очень.

– Да ладно. Я понимаю.

– Но со «Строймастером» действительно проблемы. Надо разруливать.

– Барышев к нам по этому поводу приперся.

Что?! Кто куда приперся?!

– Барышев?

– Ну да. Я его внизу видела, на охране, ему пропуск выписывали…

…Ольга неслась по лестнице так, что две девочки из отдела маркетинга от нее шарахнулись и долго потом смотрели вслед. А она бежала вниз. Сломя голову, не соображая, куда, зачем… Просто хотела сбежать – от Барышева, от себя…

Она пулей вылетела в вестибюль и тут же увидела его – он стоял около лифта, высокий, похудевший, с огромным каким-то букетом в руках. Ольга попыталась было затормозить, свернуть за угол, но туфли скользили по мраморному полу, и она чуть не растянулась посреди вестибюля. Растянулась бы, если бы Барышев не поймал ее в последний момент. Но он поймал и понял, что больше не отпустит. Он ехал с этим букетом идиотским, с заготовленной речью, имея в запасе отличный, железобетонный повод увидеться, подготовив пути к отступлению, если что. И не поехал бы, но уж очень маетно ему было все эти два месяца. Так бывает: если начнет ныть больной зуб, а к стоматологу зайти недосуг, да и страшно. Тем более что зуб-то и не болит даже. Просто ты его постоянно чувствуешь. Сперва ты стараешься героически не обращать внимания – ну ноет и ноет, черт с ним, человек – царь природы, повелитель созданий больших и малых, реки вспять поворачивает и сады растит в пустыне, что ж, с собственным зубом не договорится, что ли? Но он, зараза, все ноет. Ты полощешь рот содой, жуешь анальгетики горстями, привязываешь на запястье дольку чеснока по бабкиному рецепту. А ничего не помогает. В один прекрасный день ты понимаешь: больше так продолжаться не может. И, бросив все дела, бежишь к зубному.

Барышев приехал как бы по делу. Он собирался обсудить проблемы, а дальше – по ситуации. Букет предполагалось вручать вроде бы почти официально, мы благодарим вас, Ольга Михайловна, за блестящую рекламную кампанию, и все такое…

Но Ольга Михайловна налетела на него со всего маху, чуть не сбила с ног и застала врасплох, то есть совершенно. Он стоял посреди вестибюля, держал ее – крепко, обеими руками. Глупый букет валялся на полу, мимо шли люди, а они стояли в обнимку, никого и ничего не видя, – одни на всем белом свете.

– Ты… Ты приехал…

– Я… Приехал.

Эпилог

Надежда отодвинула пустую тарелку, жалобно покосилась на прилавок с десертами, побултыхала ложечкой в чашке с кофе:

– Ну чего? Сказала ему?

Ольга покачала головой:

– Нет еще. Сегодня скажу. Надь! Я боюсь! Он так хотел, чтобы был ребенок, а я боюсь до смерти.