Бывшие. Первая жена - Мария Устинова
Ян меня не слышит.
Он срывает последние барьеры, за волосы запрокидывая мне голову. Смотрит в глаза, но я закрываю их, дыша открытым ртом. Я максимально открыта. Я полностью его. Делай со мной, что хочешь, Ян, даже если я буду говорить нет, ты все равно сделаешь это, а я все равно буду хотеть тебя…
В тот момент мне напрочь отшибает мозги. Я забываю зачем я в «Небесах» и о том, что может что-то случиться. Меня послали для чего-то. Но когда Ян Горский так смотрит, я могу только стонать…
Поцелуями он покрывает мои скулы и шею. Не отпуская волосы, заставляет выгибаться, я кукла в его руках.
Наконец наши губы встречаются, и я больше не безответный Олененок. Я отвечаю на поцелуй Яна, подстраиваясь под его ритм.
Мы не видим ничего.
Перед моими глазами тьма, заполненная его запахом и шелестом его одежды и дыханием. И где-то среди этих волнующих звуков я слышу металлический звук взводимого курка…
Отрезвляющий.
Разрушающий все, что между нами успело возникнуть.
Ян реагирует первым: за шею отрывает меня от себя. Я до сих пор плохо представляю, что тогда произошло и сколько их было. Все разворачивалось стремительно.
Я запомнила вспышками. Как падаю на колени. В нас не стреляют — замахиваются чем-то вроде дубинки, и Ян успевает закрыть меня левым плечом. На него обрушивается сокрушительный удар. Когда вспоминаю тот вечер, всегда вижу эту сцену. От боли его дыхание становится сдавленным.
Я закрываюсь руками и собираюсь закричать. Один из-них вытаскивает меня из-под Яна и зажимает рот рукой. Его ладонь пахнет металлом, потом и табаком, в нее я и ору, брыкаясь, пока Яну набрасывают сзади удавку.
Их четверо или больше.
Я хорошо запомнила того, кто душил Яна — он стоял прямо напротив. Это был здоровый мужик в кожаной куртке и в маске мотоциклиста.
Я очень хорошо запомнила его глаза. Абсолютно спокойные, темные, красивой формы — я помню его, как будто мы хорошо знакомы, так сильно отпечаталась в памяти эта картина.
И лицо Яна, побагровевшее и полное злости и желания жить, я тоже помню до мельчайших деталей. Как он пытается вдохнуть и не может. Руками пытается ослабить удавку.
Это заняло несколько секунд. Но в кошмарах это всегда длится долго.
Он тоже смотрел на меня. Я орала в ладонь и не могла остановиться, потому что уже понимала…
Вот зачем я должна была привести его в «Небеса».
Его оттаскивают назад. Их трое: они силой пытаются вывернуть ему руку и положить на спинку дивана… Зачем я понимаю, когда в руках одного из них появляется нож…
Они хотели отрезать ему палец.
Не знаю, как ему удалось… Скорее всего, они допустили ошибку. Удавку ослабили, и Ян смог вздохнуть.
В ту же секунду ногой он отшвыривает напавшего, чтобы расчистить немного места. Дерется Ян профессионально. Для него нападение не становится шоком. Завладев ножом, он бьет того, кто сзади — кто душит его. После этого его отпускают.
— Охрана! — хрипло орет Ян.
Если бы за дверью никого не было, нам бы не повезло в тот вечер. Кто знает, где мы закончили этот день. Я всегда думала о том, что бы случилось, если бы он тогда не справился. И каждый раз чудовищно боюсь этих мыслей…
Они отпустили меня.
Скрылись через дверь за портьерой, которую раньше я не видела. В приват-зал вламываются люди Яна и бросаются следом, пока он пытается отдышаться.
Все еще чувствуя на губах неприятный привкус металла, я в шоке сижу на кожаном диване. Закрываю рот рукой и смотрю в пол.
А в голове бьется все та мысль. Ходит по кругу:
«Для этого я должна была привести его сюда…»
Страшная мысль.
Ян расстегивает рубашку. Удар пришелся по плечу, задев лопатку. Там был мощный кровоподтек, но Ян холодно и безразлично рассмотрел его в зеркало и застегнулся, двигаясь свободно, словно ему не больно.
— Прекрати реветь, Олененок.
Он убирает волосы с моего лица. Пряди прилипли к щекам. У меня несчастный вид — все, как он любит, и Ян целует лицо, пробуя на вкус соленую кожу…
Отрывается, чтобы взглянуть в глаза.
У него светлые глаза стального оттенка. Абсолютно спокойные и пустые, хотя за холодом, я вижу, прячется агрессия.
— Все позади. Тебя отвезут домой… Я с тобой не поеду.
— Ян, — шепчу я.
Мне очень-очень страшно оставаться одной. Но признаться почему, я не могу. Просто плачу.
— Мы встретимся завтра. Когда я разберусь с этими ублюдками. Ну же, вставай.
Ему не до меня.
Но ты не разберешься, Ян. Не разберешься, пока не узнаешь правду. К сожалению, вместе с правдой обо мне. Я давлюсь слезами, а Ян не понимает, почему я так убиваюсь.
— Испугалась?
Я киваю.
Этот удушливый ужас я забуду нескоро.
— Тихо, — сказал он, как заклинание и я, о чудо, затыкаюсь, с облегчением уткнувшись ему в грудь.
На затылке успокаивающе лежит ладонь. Ян обладает чудесным свойством сильных мужчин: в его присутствии не страшно.
— Все, — добавляет он, целуя меня взасос. — Заберите ее!
Я почти ничего там не видела. Охранник — не Герман, другой, отвозит меня домой. Там я принимаю горячий душ, икая, пытаюсь успокоиться. Меня трясет, колотит, и истерика не заканчивается. Из душа вытягивает звонок. Я бегу за телефоном, надеясь, что это Ян — безумно хочу услышать его.
— Больше не встречайтесь с Горским, — знакомый голос обливает меня холодом. — Гонорар переведут через месяц.
— Это вы устроили нападение?!
Не выдерживаю и начинаю рыдать.
— Нет, это совпадение.
— Какое совпадение?! Не делайте из меня дуру!
— Вы и есть дура, Вера, — жестко произносит он. — Забудьте обо всем, что произошло. Горскому откажите во встречах. Через пару недель он сам вас забудет и переключится на другую. А вас ждет награда и новая жизнь.
— Он заедет завтра.
— Вы меня услышали? Откажите во встрече.
Молчу.
— А если я не хочу?
Мне страшно. Больно. А еще я хочу, чтобы завтра Ян приехал. Хочу еще раз посмотреть ему в глаза и обнять плечо, которым он закрыл меня сегодня.
— У вас будут проблемы, Вера.
— Знаете, я не буду рвать с Горским, — заявляю я, считая
