Маяк. Возвращение домой - Толика Рудик
Она звала.
Она молилась.
Их лицо изобразило недовольство. Бугаи взяли ее за руки и потащили к одному из стеллажей, кинули, удар о железную ножку пришелся ровно по позвоночнику, и под громкий вой приковали девушку к нему. А потом посыпались хаотичные удары кулаками. Затем она вспомнила, как кто-то очень громко выкрикнул ее имя, а затем крик. Нечеловеческий. Крик ярости и душевной боли. А дальше все как в тумане.
– Это ты вытащил меня? – спросила Вика сквозь слезы.
– Да. Не мог поверить, что там действительно ты, – слова давались ему тяжело, – Но увидел знакомый силуэт, который лежал, свернувшись калачиком. Вызвал полицию и ломанулся к тебе. К сожалению, они тогда сбежали. Скорее всего, их откупит хозяин, видел его, противный тип, вряд ли не в курсе того, что там происходит, – он шумно вздохнул, – Тебя сразу повезли в больницу, осмотрели и сказали, что угрозы жизни нет, только множественные ушибы и ссадины. Отпустили со мной. Привез тебя домой, переодел и дал обезболивающего со снотворным. Написал Саше, чтоб не терял тебя.
– Ты сказал ему?
– Нет, я не знал, захочешь ли ты ему говорить об этом, поэтому, если захочешь, скажешь сама.
Девушка лишь вымученно кивнула и упала на его плечо, позволив себе разрыдаться. Артур взял ее руку в свою и крепко сжал. Этого невесомого жеста хватило, чтобы понять, что он рядом и не оставит, разделит эту боль с ней.
Когда удалось немного успокоиться, Вика оказалась настолько вымученной, что уснула на плече у друга. Он аккуратно взял ее на руки и отнес обратно в свою спальню, чтобы она могла хорошо отдохнуть.
Вечером девушка проснулась от разговора на, мягко говоря, повышенных тонах. В какой-то момент ее охватил ужас, а мысли прошибли воспоминания, не считая физических последствий, которые дали о себе знать, ведь обезболивающее перестало действовать. Поняв, что она все еще в квартире друга, а значит в безопасности, Вика решила пойти на голоса. Пришлось приложить немало усилий, чтобы встать, сквозь крепко сжатые зубы раздался едва слышимый стон. Держась за стены и косяки, она дошла до кухни, дверь в которую была закрыта. В ушах гудело, поэтому разобрать слов не получилось, но стало понятно, что спорили двое ее «опекунов». Сделав последний рывок, она открыла дверь и зашла к мужчинам. Те же, в свою очередь, уставились в недоумении на девушку и простояли в ступоре пару секунд. Когда до них дошла суть происходящего, то оба бросились к ней, чтобы поддержать, но хозяин квартиры был первым. Артур подхватил измученное тело под руку и приобнял за талию, позволяя повиснуть на себе. В глазах Александра читался неподдельный ужас при виде её. Было понятно, что в его голове возникают образы того, что именно ей пришлось пережить. Когда он перевел взгляд на товарища, усаживающего девушку на кухонный стул, то некогда нежно-голубого цвета глаза стали темно- синими, словно бездонное море. Одного этого взгляда было достаточно, чтобы понять, что он в ярости. Вика вымученно смотрела то на одного, то на другого.
Ей было сложно понять, на каком моменте их спора она ворвалась, и о чем он, собственно, был. Именно поэтому она просто уставилась на них с немым вопросом в глазах.
– Саш, ты же видишь сам, что не все так плохо. Давай закончим? – первым прервал молчание Артур.
– Знаешь, – он прервался на слове и перевел взгляд на девушку, что-то вспомнив, и продолжил диалог уже с ней, – Ты у меня спрашивала про фотографию, когда первый раз пришла в мой дом. Помнишь? – девушка слабо кивнула, после чего он возобновил свой рассказ, – Так вот, это мой сын. Ему было четырнадцать, когда отморозки напали на него за углом дома, в котором мы жили. Оставалось пройти сто метров и выжить бы удалось. Они его начали колотить, избивать, а, когда он попытался сбежать, то закололи его ножом. Как поросенка, понимаешь? И никто тогда не остановился помочь. Никто. Он так и пролежал на земле, истекая кровью, пока я не нашел его, когда заподозрил неладное. Тогда было поздно что-либо предпринимать, он умер еще до приезда бригады медиков, что было неудивительно, в целом. Знаешь, как долго я себя винил тогда? Ведь если бы я встретил его со школы, как это обычно было, то, может, мой сын остался жив. И вот я собрался покидать этот злосчастный город в надежде, что еще может быть «прекрасное далеко», как вдруг я узнаю о том, что случилось с тобой, – он повернулся к Артуру, – А ты, вместо того, чтобы оставить ее в таком состоянии в больнице, притащил домой, думая, что лучшее лекарство забота. Совсем головой думать не умеешь?
– Да если бы я мог ее оставить там, я бы оставил, когда ты уже поймешь! Сколько раз тебе говорить, что не было мест в больнице! Нет! Понимаешь?! – Артур сорвался на крик, отчего девушка вздрогнула, – Думаешь, я не понимаю, что ей больно и плохо? Не вижу, как она даже шевелиться толком не может? Но если мне сказали, что переломов и серьезных травм нет, благо не успели нанести много ударов, и можно увезти домой, так как ее все равно долго не продержат там, что я должен был сделать? Она бы даже к тебе прийти потом не смогла, ведь ты уже продал квартиру, а поезд отправляется через три часа! А она знает об этом? Хоть слово ты ей сказал? Нет! А зачем, правильно?
В комнате наступила звенящая тишина. Вика пыталась просто осознать и принять те слова, которые сейчас услышала от обоих. Мужчины же пилили друг друга уставшим и гневным взглядом.
– В каком смысле у тебя поезд через три часа? – решила спросить девушка, дабы не затрагивать болезненную тему для них двоих, – Ты не хочешь рассказать об этом поподробнее? И где мои вещи? Да, у меня их было не так уж и много, но все-таки…
– Прости, действительно стоило тебе сказать об этом раньше, но все как-то быстро происходит. Я, собственно, привез тебе вещи, будешь жить у Артура. Мне предложили более выгодную работу, я решил не медлить и сразу согласился. А для этого надо переехать в другой город.
– Мог бы еще позже сказать. Например, когда я бы стояла у тебя под дверью и пыталась дозвониться. Почему бы нет? – съязвила девушка, хотя сил на скандал совсем не было.
– Еще раз прости. Мне пора. Прощай, было приятно с тобой познакомиться, – холодно попрощался Александр.
Входная дверь хлопнула, и они
