Мерил Сойер - Незабываемая

— У меня есть для тебя и хорошая новость: прокурор снимает обвинение.

— Слава Богу, — отозвалась Лаки странно безразличным тоном. — Хорошая новость — это то, что я не крала машину. Плохая — что меня чуть не убили.

Внезапно она засмеялась, сотрясаясь всем телом. Смех становился все громче, пока Грег не понял, что у нее истерика. Она хотела, но не могла остановиться.

24

Чтобы Лаки перестала смеяться, Грегу пришлось хорошенько ее тряхнуть. И тогда она зарыдала, вскочила и выбежала в темноту.

Ночной воздух был душным, напоенным ароматами моря и тропических цветов. Лаки стояла в траве, глядя на дорожку лунного света на воде, и глубоко дышала, чтобы прийти в себя.

ЕЕ ПЫТАЛИСЬ УБИТЬ!

Но у кого она вызывает такую лютую ненависть?

Слезы заволокли глаза Лаки, ею вновь овладело знакомое чувство: это был страх перед чем-то, напрочь вылетевшим из памяти. Приходилось полагаться на воображение. Наверное, она хотела от отчаяния расплатиться с убийцами своим телом. Наверное, то было отчаяние, степень которого она теперь даже не могла себе представить!

Лаки смотрела на воду и никак не могла унять дрожь — теплая ночь казалась ей зябкой. А той ночью она, видимо, испытала животный ужас и тряслась так же, как сейчас... Ее заперли в багажнике машины. Она не могла себе представить человека, способного на такую жестокость.

— Я не допущу, чтобы с тобой случилось новое несчастье.

Лаки испуганно обернулась и обнаружила, что Грег незаметно подошел к ней. Рядом стоял Доджер, поглядывавший на нее грустными собачьими глазами. Она вспомнила, что и он прошел когда-то через суровые испытания — несколько дней провел среди болота и чуть не утонул. Она чувствовала в нем родственную душу.

Лаки опустилась на траву. Стоило ей потянуться к Доджеру, как он прижался головой к ее плечу.

— Мы с тобой счастливчики, — прошептала она. Грег тоже сел рядом и обнял ее горячей рукой.

— Вы не просто счастливчики, а прирожденные мастера выживания! У вас обоих такая могучая воля к жизни, вы так отважно смотрите в лицо неизведанному будущему, что с вами никто не сравнится.

Лаки провела пальцем по шелковистой голове Доджера и нащупала у него на ошейнике хромированную бляху. В своей первой жизни он был гончей собакой, во второй стал поисковиком и спасателем. Ее вторая жизнь только начиналась, и Лаки считала, что начало оказалось достойным. Но какой была ее первая жизнь? Что она такого натворила, если нашлись охотники отправить ее на тот свет?

Взглянув на Грега, она произнесла:

— Знаешь, что тревожит меня больше всего? Что та ужасная блондинка из зеркала — и в самом деле я. У нее был вид стервы, способной на такую гадость, что у кого-то вполне могло возникнуть желание покарать ее смертью. Но мне совсем не хочется быть такой, как она! Мне хочется стать достойным человеком, помогающим другим.

— Ты — достойный человек, — твердо сказал Грег. — Кроме того, ты очень талантлива. Вспомни, сколько ты всего умеешь. Ты — настоящая компьютерная волшебница. Ты поешь ангельским голосом. Ты превосходно готовишь. А главное — ты умеешь сочувствовать и поэтому можешь работать с животными. Вот сколько у тебя достоинств!

— Хотелось бы мне, чтобы ты оказался прав! — пробормотала Лаки и как-то затравленно взглянула на него.

— Можешь не сомневаться в моей правоте. Когда тебя покажут в передаче «Пропали и разыскиваются», кто-нибудь наверняка откликнется, и ты узнаешь все о своем прошлом. Вот увидишь, у тебя появятся новые основания гордиться собой.

Лаки недоверчиво покачала головой. У нее осталось тревожное чувство, что женщина в зеркале — это она. Вульгарная, злобная, такая, какую и убить не жалко.

Грег сжал ее лицо ладонями.

— Встреча с тобой — лучшее, что со мной когда-либо происходило. — Он смотрел ей прямо в глаза, и это подтверждало его искренность. — Я просто без ума от тебя!

Вот они, слова, которых ей так недоставало! «Без ума от тебя...» Но у нее не осталось сил, чтобы откликнуться; его рассказ слишком ее потряс.

— Не бойся, — прошептал Грег, словно прочтя ее мысли. — Худшее позади. Помнишь, доктор Форенски говорила, что тебе выдался счастливый шанс все начать сначала?

— Конечно, помню. Она мне очень понравилась. После ее сеанса мне стало гораздо легче.

— А знаешь, что вернее всего исправляет мне настроение?

—Что?

— Океан. Я часто сижу здесь и любуюсь океаном. — Грег обвел рукой спокойный простор, отражающий свет звезд. — Очень полезно почувствовать себя песчинкой в огромном мироздании. В этом есть что-то целительное, освобождающее от оков времени. Скажем, миллион лет назад произошло извержение вулкана Халеакала, породившее этот остров. По прошествии десятков тысяч лет здесь сумели укорениться растения; год за годом, дюйм за дюймом остров превращался в цветущий тропический рай. Глядя на океан, я понимаю, что явился в этот мир на какой-то миг, что в расписании природы я — всего лишь крохотная былинка. Это помогает почувствовать смирение, осознать, какое счастье — быть частью неизмеримо большего целого.

Его слова, такие простые и красивые, переполняли душу Лаки. Ее самообладание, и без того хрупкое, как яичная скорлупа, грозило разлететься вдребезги. Она боялась нового взрыва истерического хохота или, хуже того, неукротимых рыданий. Молча кивнув, она придвинулась ближе, надеясь обрести покой в его объятиях.

Ее голова удобно устроилась на плече Грега. Она вдыхала его запах, глядя на прибой, и чувствовала, что успокаивается. Ей сейчас так нужен был близкий человек рядом!

— Я от тебя без ума, — шепотом повторил он.

— Но ведь ты меня совсем не знаешь! Вдруг я была шлюхой, преступницей? Вдруг я...

— Какой ты была раньше, теперь не имеет значения, — перебил ее Грег. — Сейчас важнее всего, какая ты есть. Я знаком только с тобой теперешней. — Он нежно прикоснулся губами к ее затылку. — И именно такая ты сводишь меня с ума.

Лаки не знала, сколько времени они просидели так, обнявшись, любуясь ночным океаном. Постепенно ей становилось лучше. Она уже убеждала себя, что прошлое осталось позади. Что бы она раньше ни делала, кем бы ни была, теперь это уже не могло ей навредить. У нее началась новая жизнь, рядом есть человек, которому она небезразлична, а это важнее всего.

Лаки сама повернулась к нему и подставила губы. Ей показалось, что она плывет по волнам, пульс тревожно участился, хотя он всего лишь дотронулся губами до ее губ. И тогда она с отчаянием прильнула к Грегу, заставив его поцеловать ее по-настоящему.

Его губы были такими настойчивыми, такими убедительными в своей властности, что Лаки с радостью повиновалась. «Душа моя заблудшая, ты найдена опять!» — торжественно раздавалось у нее в голове.