Ирина Арбенина - За милых дам

Но его сосед, южноафриканец Энтони, тот самый господин в необычной шляпе, которая так заинтересовала в аэропорту Анну, только посмеивался.

— Погодите… Рано делаете выводы, мы еще не прилетели. Южная Африка, ЮАР — это особая Африка… — Он хитро прищуривался. — Если быть точным, то это, в общем-то, и не Африка… Вот увидите! Даже в экономико-статистических отчетах: Африка отдельно, а ЮАР отдельно… Южная Африка — это вещь в себе.

— Надеюсь, там, в этой вещи, будет не так жарко и влажно, как в Того? — без особого энтузиазма поинтересовался Петр.

— Жарко и влажно? Милый мой, там… Ну, с чем бы этаким сравнить, чтобы вам было понятно? Представьте… Ну, это похоже на климат южной Италии, понимаете?

Стариков, усмехнувшись, покачал головой:

— Не очень… Если бы еще точно знать, какой он, климат этой южной Италии! К сожалению, я и там никогда не бывал, Энтони, все мои знания чисто теоретические.

Ему очень нравился этот человек. «Если хотя бы половина африкаанеров похожи на него, то понятно, почему они добились таких успехов в экономике…» — думал про себя Стариков.

Энтони Лэндерс являл собой пример типичного западного «молодого старика». Живого, а не доживающего свой век человека, веселого, загорелого, спортивного… Только еще более загорелого, еще более спортивного, чем все, кого Старикову доводилось до сих пор видеть… Единственной его заботой было, как бы родная его фирма, занимавшаяся гостиничным бизнесом, не подумала, что Энтони «устает на работе», «сказывается возраст» и тому подобная ерунда. Ничего похожего, он крепок, как вол, которых его предки голландцы, поселившиеся в семнадцатом веке в Южной Африке, запрягали в свои фургоны. И готов работать больше, лучше, интенсивнее молодых… Хотя обеспечен настолько, что в состоянии позволить себе самый комфортабельный покой и «ничегонеделанье»… Однако ничего не делать Энтони просто не мог.

— Работа — это прежде всего независимость… — заметил он Старикову. — А главные черты характера настоящего африкаанера, потомка тех самых голландцев, — это независимость и упорство… Когда окружение становилось слишком назойливым, они запрягали свои знаменитые фургоны, служившие им и домом, и средством передвижения, и уходили на новые, еще не освоенные места… И очень скоро превращали их в рай — цивилизованный, обустроенный остров посреди дикой Африки… А если уж буров допекали слишком сильно, то они ставили в круг те же самые фургоны — в середине женщины и дети — и сражались так, что мало не казалось никому…

Петя слушал Лэндерса и думал: как жаль, что он так мало знает об этой стране. Читал когда-то в детстве «Капитан Сорвиголова» Луи Буссенара, кое-что помнит из учебников…

Высокие, бородатые, плечистые буры… таким и был Лэндерс, разве что без бороды… Необыкновенная моложавость Энтони особенно проявлялась в интересе к женскому полу. Он, что называется, не пропустил в самолете ни одной юбки. Правда, надо отдать должное вкусу Энтони, ни одной стоящей внимания юбки.

У Энтони была идея открыть в Москве гостиницу. «Действительно пятизвездную, — объяснил он, вздыхая, Петру, — а не то, что вы под этим подразумеваете».

Возникла эта идея вследствие глубокого шока, который иностранец испытал при близком, в качестве постояльца, знакомстве с городским «гостиничным бизнесом».

Очарованный архитектурой сталинских высоток, Лэндерс наивно попросил поселить его в гостинице, расположенной в таком здании. Номер с обшарпанной старой мебелью потряс его до глубины души… Ненавязчивый сервис довершил первые впечатления. Когда Энтони показалось, что больше его уже ничем нельзя было удивить, выяснилось, что в номере нет телефона.

— А как же я буду звонить? — наивно спросил Энтони.

— Откройте у нас депозит, и мы вам подключим телефон… — посоветовали ему.

— Вы сошли с ума? — искренне поинтересовался всегда корректный Лэндерс. Он, конечно, не хотел никого обидеть таким вопросом. Просто ничем другим, кроме потери рассудка, он не мог объяснить такое условие пользования телефоном.

Из разговора с Энтони Стариков понял, что требования к гостиничному сервису в ЮАР несопоставимы с российскими, что в ЮАР, должно быть, нет плохих гостиниц и что…

— Вы знаете, что, например, один из трех лучших — в мировом рейтинге — отелей находится именно в ЮАР, в Сан-Сити? — спросил его Лэндерс.

— Нет, — честно признался Стариков.

Оказалось, что это только малая часть того, что он не знал об удивительной стране…

На подлете к Претории Стариков, посмотрев в иллюминатор, с изумлением увидел внизу на земле массу голубых квадратиков.

— Что это, Энтони? — подивился он.

— Бассейны… Здесь трудно встретить дом без бассейна. Поэтому так много голубых квадратиков…

В Претории шел дождь. Пришлось накинуть куртку. Они сразу отправились дальше. Их путь лежал в Кейптаун…

Вершина Столовой горы была накрыта облаками, будто скатертью.

— Когда будет хорошая погода, обязательно поднимитесь туда…

— А сейчас что, плохая? — удивился Петр.

— Да. Эта «скатерть» — ее еще называют париком Столовой горы — означает, что скоро подует юго-восточный ветер… Видите, как облака укрыли плоскую вершину и маленькими белыми клочками расположились на склонах? И будет не просто ветер — бушующий ветер…

Они расстались с Лэндерсом друзьями.

«Наш дом голубого цвета», — предупредила Петю еще в Москве по телефону мама.

Хорошо, что у него все-таки был более точный адрес… Ибо, проехав всю улицу на такси из конца в конец, Стариков никакого голубого дома не обнаружил.

В чем заключалась загадка, выяснилось чуть позже, когда Стариков родительский дом все-таки нашел.

Дом был построен буквой П. Скрытый боковыми крыльями, перед домом голубел непременный бассейн, и по внутреннему периметру дом действительно был голубой… Правда, снаружи, со стороны, выходящей на тихую широкую улицу, он был белый.

Неудивительно поэтому, что человеку, искавшему именно голубой дом, обнаружить таковой было довольно трудно.

Когда закончились приветственные объятия, первые расспросы, радостные поцелуи и поглаживания, Петр не преминул обратить внимание родительницы на это обстоятельство.

— Да?! — искренне удивилась мама. — Разве он не голубой?

В этом простодушном вопросе было столько неподдельного изумления, что Петя сразу почувствовал тон здешней жизни… Именно тон, а не нерв, как в Москве… Здесь нервов не было и в помине…

Благодушие и покой маленького мира внутри пространства буквы П, прохлада бассейна и то особое, совершенно чудесное состояние, которое испытывает человек после энергичного плавания, вкус ключевой воды на губах, которой здесь увлекались буквально все…