Сотерия - Яна Бендер
Когда всё здесь было поглощено пожаром, мы направились по тропинке через лес в сторону старого поместья, заполняя всё вокруг себя пламенем, прошли по поляне мимо одинокого дерева, поднялись по массивной каменной лестнице, полив её вином. Холл провел нас к проходу на второй этаж, мы зашли в комнату с большим старинным зеркалом. Герман подвёл меня к нему.
– Леди вперёд, – галантно произнес он.
Я толкнула пальцем холодную стеклянную гладь, и в ту же секунду преграда между реальностью и придуманным миром рассыпалась вдребезги, а в комнату ворвался свежий ветер.
Огонь уже подбирался к нам, входя в дверной проем из коридора.
– Давай сгорим в этом пожаре, пройдем через ад. Мы ведь с тобой навечно вместе – рука в руке, стоим над пропастью. Поцелуй меня. Сейчас. Под этим огненным дождем! Сгорим?! А потом возродимся из пепла, словно Феникс! – его голос был требовательным, но я желала того же, о чем говорил он.
Я повернулась к Герману, приблизилась к нему, обвила руками его шею, коснулась своими губами его губ.
– Я жду тебя в реальности, – сообщила я и переступила порог зеркала.
07.24.
Я проснулась в пустой постели. Германа рядом не было, а на себе я обнаружила только нижнее белье.
Обмотавшись простынею, я поднялась с кровати. Мне сегодня ко второй паре, поэтому я совсем не торопилась.
На кухне был открыт балкон, а возле ограждения стоял Герман. Я осторожно подкралась к нему сзади, уткнувшись носом между его лопаток.
– Уже проснулась? – тепло отозвался он.
Я согласно промычала. Он повернулся и крепко обнял меня.
– Спасибо тебе за то, что ты для меня сделала! – произнес он.
– Обращайся, – кокетливо ответила я.
Он отстранился от меня, поцеловал в лоб, скользнув руками по моему телу. Я вздрогнула от его прикосновений. Он, заметив это, подхватил меня на руки, занёс на кухню, посадил на стол, стягивая простынь с моей плоти.
– Тебе же ко второй? – прошептал он в мою шею.
– Да… – на неловком выдохе подтвердила я.
– Тогда ближайшие полтора часа ты принадлежишь мне, – твердо решил он.
– Как скажешь, – улыбнулась я и притянула его к себе.
9.15.
Мы лежали в обнимку на полу в кухне поверх расстеленной простыни.
– Мне уже пора собираться, – напомнила я, пробежавшись пальцем по его груди.
– Не думай даже, что я тебя отпущу, – засмеялся он.
– Эй, – притворно вырывалась я из его объятий. – Ты же не хочешь, чтобы мне пришлось потом отрабатывать?
В комнате зазвонил телефон. Я поднялась с пола, босиком прошлепала в гостиную. На экране высветилось «Ваня». Я ответила.
* Ян, привет! – донеслось из аппарата.
– Привет! – отозвалась я.
* Помнишь, на конец сентября была назначена врачебная комиссия по Герману?
– Помню.
* Её перенесли на конец октября из-за того, что председатель уходит в учебный отпуск на месяц.
– Ладно, спасибо, что предупредил.
Я выключила телефон, забросила его в сумку, собранную с вечера на учебу.
– Что там? – требовательно прозвучал голос Германа от двери.
– Комиссию перенесли на месяц, – сообщила я ему.
– Отлично. Я как раз закончу автошколу! – подбодрил он меня.
Я только улыбнулась в ответ, оделась и поехала в институт.
Шло время. Наступил октябрь.
26.10.2006 – четверг
10.08.
Я сидела позади Германа в кожаной куртке, обтягивающих леггинсах и тяжёлых берцах. За моей спиной был небольшой рюкзак. Волосы коротко пострижены, а руки обвивали торс моего жениха. На голове шлем.
Мотоцикл, на котором мы с ревом неслись по улицам, был довольно внушительных размеров – Harley Davidson Fat Boy 2003 года выпуска, новое поколение подобных тому, что был в фильме «Терминатор 2».
Герман ловко маневрировал между машинами и пешеходами. Ему вслед бросали фразы, что-то вроде «псих», «самоубийца», а он лишь улыбался в ответ, хоть я этого не видела, поскольку он тоже был в шлеме.
Из динамиков доносилась песня из нового альбома немецкой рок-группы Oomph! «Tanz in den Tod», от чего бабушки, гулявшие по тротуару, нервно крестились.
10.23.
Герман подъехал по изогнутой траектории к воротам психиатрической клиники. Я, перебросив ногу через сиденье, спрыгнула на землю и сняла шлем.
– Готова? – усмехнулся мой спутник, взяв в руку и свой головной убор.
– Шутишь? – с улыбкой ответила я.
– Ты мне так и не сказала, что у тебя в рюкзаке, – отряхнув мою куртку от пыли, что прилипла ко мне по дороге, уточнил он.
– Халат, сменка… – начала перечислять я.
– Эээ…– протянул он. – Хватит! Никаких правил. Послушай, – он прижал меня к себе так, что я оказалась между его коленей, пока он сидел на мотоцикле боком к рулю. – Сегодня здесь мы с тобой главные. Я абсолютно здоров, даже психиатр на медкомиссии для получения прав не задавал вопросов – молча поставил печать.
– Они могут снова запереть тебя в палате, – пролепетала я.
– Выше нос, малышка, – засмеялся он. – Я не собираюсь возвращаться в клинику, особенно после всего того, что было между нами. Поняла?
Он хищно улыбнулся и повел меня к калитке, что пропустила нас на территорию больницы.
В холле нас встретил Ваня, проводил в раздевалку, где я, сняв кожанку, натянула поверх черной водолазки медицинский халат.
– Не будешь переобуваться? – указав на мои берцы, поинтересовался санитар.
– Нет, сегодня мы здесь главные, – повторила я слова Германа.
10.35.
Я зашла в конференц-зал, куда меня проводил Ваня. Внимание врачей – специалистов, что находились там, тут же оказалось прикованным ко мне. Они изучили мой внешний вид: коротко постриженные волосы с почти выбритым правым виском, уложенные в асимметричную прическу; обтягивающие кожаные штаны, заправленные в тяжелые сапоги и белоснежный халат, из-под которого выглядывала мрачная кофта. Все это явно не вызывало у них особого доверия ко мне.
Я разместилась за кафедрой, стоявшей на невысоком подиуме, в то время, как десять пар подозрительных глаз уставились на меня.
– Здравствуйте, милочка, – произнес седовласый дедок.
– Здравствуйте, Андрей Николаевич, – отозвалась я, демонстрируя свою осведомленность в том, кто есть, кто.
– Нам обещали представить новатора в психиатрии, молодого врача – специалиста. А что мы видим сейчас перед собой? – продолжал пожилой профессор.
– Я так понимаю, – равнодушно говорила я, – Вас удивляет мой внешний вид.
Он попытался что-то ответить, но я не дала ему такой возможности, повысив тон и продолжая.
– Однако, на период лечения моего пациента я выглядела соответствующе своему призванию, и Николай Васильевич, – я посмотрела на Филина, сидевшего прямо
