Александр Казанский - Экстремальная любовь

— А как же Белка? Она ведь любит тебя!

— Эта шалава любит всех, можешь оставить ее себе, — ответил Кесарь.

— Юля, девушка с сильным характером, ее трудно будет приручить.

— Я приручил льва, я приручу и женщину! — Высказался Кесарь.

Белка сидела на коленях Львенка и нежными поцелуями в шею ублажала его. От нее был слышен лишь грешный смех и сладкий стон блаженства.

— Я найду еще способы заставить ее залезть ко мне в постель и по настоящему от души любить меня. Способы я еще найду, я всегда всего добиваюсь.

— Ну, будем надеяться, — после каждого слова Белка смеялась сквозь неотрывный поцелуй и сильнее прижималась к телу Львенка.

— Что теперь делать? — задался вопросом Кесарь.

— Кесарь, пошли за ней шпиона, пусть прослеживает каждый ее шаг, так ты будешь о ней знать все, — предложила Белка, — ты будешь знать ее слабые места и давить на нее, поверь, она ляжет с тобой.

— Наконец-то от Белки можно услышать хоть какие-то умные слова, благодарю, я так и поступлю, — согласился Кесарь.

В вечернее время Тагир и Юля, взяв напрокат автомобиль, подъехали к зданию администрации одного из районов города.

— Этот мент важная шишка, только за него должны дать двадцать пять штук! Кесарь пользуется твоей наивностью Юля, — возмущался Тагир.

— У меня нет иного выхода, сейчас нужно что-то придумать.

— Предлагаю самую распространенную схему. Подождем его, выследим, затем в темном и безлюдном подъезде отправим на свет иной. Как тебе такая схема?

— Откуда ты это взял?

— По телику рассказали, все можно узнать только оттуда, — ответил Тагир.

— Мне уже надоело убивать людей, все это далеко не просто.

— Я сам все сделаю, — сказал Тагир.

— Тебе так легко убить человека?

— Мне поверь, не ради денег. Жизнь человека стоит больше, но не стоит того, чтобы нас разлучили.

Подождав более двух часов, наконец, полковник вышел, он сел в свою припаркованную на остановке иномарку и выехал на автостраду, Тагир с Юлей последовали за ним. Они следовали за ним всю дорогу вплоть до его подъезда. Полковник ничего не заметил, потому что совершенно не думал о том, что его ждет. Он вышел из машины и скрылся во мраке своего подъезда. Тут же следом за ним забежал и Тагир, свет в подъезд попадал из улицы, и поэтому силуэт человека можно было разглядеть. Он вынул пистолет с глушителем и, догнав, попросил у него сигареты, пока тот доставал, Тагир подставив в упор ему дуло, выпустил несколько пуль, выстрелы были приглушены, и никто ничего не слышал. На два этажа выше послушались цокоты женских каблуков, Тагир шустро покинул подъезд, машина успела скрыться за углом здания, и на всю улицу послышался душераздирающий крик женщины. Но для влюбленной сладкой парочки это уже ничего не значило, они успешно покинули двор, никто их даже не видел или не хотел видеть.

— Тебя никто не видел?

— Думаю, нет, там было темно, как в гробу, к тому же никого не было. — Им овладела дрожь.

— А полковник посмотрел на тебя?

— Да он видел меня, но он уже обо мне никому не сможет сказать, он уже мертвец.

— Знаешь, существует примета, что если жертва, перед тем как ты ее убъешь посмотрит в твои глаза, то его душа станет твоей второй тенью, а это значит, что до конца жизни тебя будут посещать кошмарные сны и видения. Ночью к тебе будет являться его призрак, сквозь тишину и одиночество.

— Да ладно!

— Я серьезно.

— Знаешь, каким цветом его глаза?

— Нет.

— Голубые как у тебя.

— Отлично, но кое-что ты упустил из виду, такие менты как он не сдаются даже после третьей обоймы.

— А что если он выжил? Три пули в сердце я думаю в норму, я все-таки разбираюсь в анатомии человека и знаю, куда надо стрелять, и куда бить, что бы ни оставлять следов, как деды в армии.

— Ты стрелял ему в грудь! Ты что Тагир, он же мог быть в броне! Ты допустил фатальную ошибку, запомни отныне стрелять только в голову!

— Во-первых, дорогая, в голову стрелять в упор не очень то приятно! Во-вторых, я видел кровь!

— В любом случае, дай бог, будем надеяться на удачу.

— В таком случае у бога помощи не просят, — ответил Тагир.

— Бог поймет, на то он и бог, — добавила Юля.

— Юля, я весь дрожу, меня всего трясет, как после скачки.

— Так и должно быть, это значит что у тебя все в порядке и ты здоров.

— Ничего себе ты мутишь!

— Ну, тебе приятно было убивать?

— Убивать — это тоже искусство, ему нужно учиться, овладевая им с точностью и совершенством, закаливая себя и вынимая из души любую жалость и сожаление. Я думаю так, — ответил Тагир.

— Ты прирожденный киллер, ты родился для того, чтобы отнимать жизнь, — сказала Юля.

— Нет, ты, что совсем не так, как ты думаешь. Во-первых, когда я впервые выстрелил в человека, я ощутил в себе силы, энергию, мощь, а одновременно и страх. Понимаешь? Надо мной что-то появилось, какое-то невидимое облако тени, она начала давить, я был растерян. И сейчас я ощутил что-то похожее, я будто вдавлен в землю. В меня вселяется страх, такой, какой до этого я не испытывал, и вполне осознаю, что должен понести наказание, вопрос лишь в том, когда.

— Все мы когда-нибудь понесем наказание за то, что родились, как говориться все не без греха, так вот судить нас будут на небесах и не важно, кем ты был и кем ты стал, важно одно, кто ты есть. У меня, кстати, то же самое было, что ты чувствуешь на данный момент. После первого смертельного выстрела я почувствовала страх, в том месте, где я чувствовала силу, и свободу, все это было как сотни страхов.

— Что это за боязнь такая интересно?

— Страх преследования, дух умершего пытается вытянуть из тебя душу, поэтому возникает страх. Это действует из-под сознания, воспитанные на человеколюбии мы сожалеем о том, что совершили грех, — рассуждала Юля.

— Мда, как говориться, жизнь это цепь испытаний, этапы которые мы должны пройти, не задумываясь о том, что будет потом, в конце концов, все приведет к одному, — добавлял Тагир.

— К чему?

— К вопросу, а что потом? Но как бы там ни было, но когда поднимаешь оружие на человека, появляется чувство жестокости, ненависти и власти, — продолжал Тагир разговор на заданную тему. — Это охватывает все тело, и в этот момент отсутствует жалость и раскаяние, легкость выстрелить в эту секунду все равно, что, не задумываясь раздавить таракана или прихлопнуть газетой муху, знаешь, как будто, так и надо, так и должно быть. Это гипноз самосознания.

— А я чувствую в душе боль и постоянно задаюсь вопросом — зачем?

— Вероятно затем, чтобы осознать свои недостатки и ошибки и впредь быть умнее и осторожнее, — ответил за нее Тагир.