Рут Лэнган - Затерянные в смерти (сборник)

– А что случится, если он попробует?

– Оно или не будет работать, или вспыхнет в его руках, или рассыплется в прах.

Изабель на миг позволила себе в это поверить. Кастильо освещается с помощью свечей. Она нигде не видела компьютеров или телефонов. Там нет радиоприемников на батарейках или хотя бы старомодных радиопроигрывателей, что очень странно для человека, который так любит пение.

– Но хуже всего, Изабель, что Себастьян Дюшейн не может уплыть отсюда. За прошедшие годы полоса, которая связывает форт с основной частью острова, была разрушена штормами, и теперь даже жители острова могут покинуть его только в отлив.

– Но сюда могут приезжать люди из большой гостиницы на основном острове?

– Да. Себастьян устраивает свою версию суаре[8], которые были приняты в девятнадцатом веке, что привлекает в кастильо туристов. У него широкие взгляды на секс, и он очень любит экспериментировать.

– Стоп! – сказала Изабель. – Я не хочу больше этого слышать. Я тебе не верю. Ты или сумасшедшая, или пытаешься мной манипулировать.

– Думай что хочешь, девственница, – пожав плечами, сказала Эсме. – Но ты не сможешь быть чиста сердцем рядом с тем, в кого он превратился, а ведь это условие его спасения. Прямо настоящая головоломка, не так ли?

Встав, Эсме взяла за руку Изабель, не обращая внимания на разлитый чай.

– Подумай об этом, милая девушка; спи и молись своему Богу. Жубэ нашел для себя ответ – в тебе. Кто знает, может, я и ошибаюсь. Если это так и я не права, мы станем врагами. Как потомок той целительницы, я обязана проследить, чтобы Себастьян Дюшейн был наказан вечными муками.

Изабель была потрясена, что, наверно, отразилось у нее на лице.

– Ты меня убьешь?

– Убью? – искренне поразилась Эсме. – Ни в коем случае! Есть и другие способы сделать тебя нежеланной гостьей. Прошу тебя – не доводи дело до этого. Избегай его. Он заслужил свои страдания. – Провожая Изабель до двери, знахарка похлопала ее по руке. – Двести лет. Все это продолжается двести лет. Ты не первая девственница и не последняя. – Мягко вытолкнув ее наружу, Эсме захлопнула дверь.

Ее дом находился через пять строений, и хотя Изабель шла очень медленно, прогулка была недостаточно долгой, чтобы как следует поразмышлять над рассказом знахарки.

Повесив платье на крючок, девушка машинально почистила зубы и залезла в постель. Заснуть было невозможно, но в своей спрятанной в альков уютной постели Изабель чувствовала себя в полной безопасности.

После многочисленных стирок простыни были мягкими и такими же ослепительно-белыми, как островное солнце.

Немного успокоившись, Изабель начала молиться. Если даже она и не уснула в полном смысле этого слова, у нее начались видения. Она увидела себя вместе с отцом Жубэ на борту какого-то судна, несущегося по волнам бушующего океана.

– Мы в безопасности, – заверил ее отец Жубэ. – Это ему грозит опасность.

В своем сне Изабель могла видеть плывущего мужчину, который отчаянно боролся с волнами, но вместо того, чтобы приближаться к судну, все больше удалялся от него.

– На самом деле нетрудно поверить, что дьявольское проклятие может держать в плену этого человека и эту полоску земли. – Священник снял со стены деревянный крест и поднес его к сердцу. – Изабель, веришь ли ты в чудеса, о которых говорится в Библии?

Изабель кивнула, и отец Жубэ продолжил:

– Ты уже сталкивалась с чудесами в своей работе. Почему же так трудно поверить в проклятие?

– Оно ужасно.

– Да. Как те самолеты, которые разрушили Центр международной торговли. Как рабство в Америке, как стрельба по невинным детям в средней школе «Колумбайн»[9]. Это были ужасные события, последствия которых испытали на себе миллионы людей.

– Но есть много других проклятий вроде того, которое вынужден терпеть Себастьян, проклятия, которые не затрагивают весь мир. – Он покачал головой. – Мы могли бы избавиться от всех этих событий, крупных и мелких, если бы лишь один человек поступил так, как надо.

– Что значит «так, как надо»?

– Один Господь знает, кто или что привело бы к другому окончанию подобных трагедий, но всегда есть кто-то, кто мог бы изменить ход событий.

– Но ведь никто не остановил взрыв в Оклахома-Сити[10] или холокост?

– Это так. Но ведь кто-то изменил намерения человека, который собирался уничтожить мост через залив Сан-Франциско, или тех людей, которые собирались уничтожить токийский водопровод. Прекрасный рассвет убедил твою мать не делать аборт, чтобы избавиться от тебя.

– Да. Я знаю эту историю, но не знаю остальных.

– Никто о них не знает, поскольку этого никогда не происходило и никогда не произойдет. Добродетель изменила их намерения, и ненависть покинула их. А ты, Изабель, именно та, кто может изменить жизнь Себастьяна Дюшейна.

– Вы просите от меня слишком многого.

Отец Жубэ замолчал, и Изабель понимала, чего он ждет.

– Я вела очень замкнутый образ жизни – по крайней мере до того, как стала медсестрой. И даже после этого у меня никогда не было серьезного романа. Как я смогу помочь мужчине, столь погрязшему в легкомысленных развлечениях? – сложив руки на груди, спросила Изабель.

– Несмотря на его образ жизни, ты видишь в нем добро. Ты освободила меня от проклятия. Твое сердце полно любви. Когда в тот день в церкви наши глаза встретились, я ощутил величайшую надежду – словно ты все поняла.

– Это абсурд, и вообще вы мне всего лишь снитесь. – Она отобрала у него крест и повесила его обратно на стену. – Так мое сознание пытается во всем разобраться.

– Изабель, не позволяй своей рациональной стороне отвергать то, во что верует истинно религиозный человек. Оглянись вокруг себя, и ты увидишь, что знахарка говорит тебе правду. – Хотя он мягко похлопал ее по руке, в голосе отца Жубэ звучала настойчивость.

Прокричал петух, и Изабель очнулась. Образ священника исчез вместе с бурей и бушующим морем.

Сегодня небо было свинцовым, словно надвигался дождь. Вырвав страничку из блокнота, Изабель написала записку, что берет сегодня выходной, и подсунула ее под дверь. После этого она направилась к кастильо, твердо намереваясь разобраться во всем до конца.

Сначала она зашла на кухню – массивный подвал, в котором было прохладно, так как помещение в основном располагалось под землей. Под потолком было несколько окон, через которые поступал свет.

Вся домашняя работа выполнялась вручную, и даже утром здесь находились пять человек, проворно готовивших обед. Персонал вел себя приветливо, хотя шеф-повар и не скрывал своего раздражения по поводу того, что его отвлекают от дела. Вообще на кухне наблюдалась странная смесь девятнадцатого и двадцать первого века.