Юлия Шилова - Путь наверх, или Слишком красивая и слишком доступная

— Ладно, сейчас не до него. С ним придется обстоятельно побеседовать. — Я тяжело вздохнула. Перед глазами стоял Бульдог с простреленным плечом, я как будто вновь почувствовала его горячие и страстные поцелуи. От этих мыслей по щекам потекли слезы, и я поняла, что будет лучше гнать их прочь.

Неожиданно зазвонил внутренний телефон. Это был Жорик. Я поздоровалась и пообещала спуститься через пятнадцать минут.

— Ты куда? — поинтересовалась Юлька.

— Сейчас в косметический салон и парикмахерскую. Нужно привести себя в порядок. В обед у меня встреча с Шахом. Приедет Гарик — пусть меня ждет. Нам необходимо проработать все ключевые моменты встречи.

— Чупа, а может, я с тобой?

— Куда?

— Ну, в парикмахерскую. Я бы хотела волосы нарастить. Не могу же я ходить в таком виде.

— Радость моя, послушай: волосы можно наращивать только в том случае, если длина твоих собственных волос не меньше десяти сантиметров — иначе им просто не на чем будет держаться. С таким ежиком, как у тебя, надо пересидеть. Потерпи немного — скоро у тебя вырастут свои.

Я достала из комода свою любимую воздушную косынку и повязала Юльке на голову. Улыбнувшись, я чмокнула ее в лоб.

— Совсем другое дело. Ходи пока так — тебе даже идет. Косынка и очки. Кстати, а ты чем собираешься сегодня заниматься?

— Буду рисовать. Гарик купил мне с десяток альбомов и целую гору простых карандашей.

— Ну вот и хорошо.

Я оставила Юльку досыпать и спустилась к Жорику.

Жорик выглядел великолепно. От бурной ночи не осталось и следа.

— Как дела? — улыбнулся он.

— Лучше просто и не может быть.

— Как наш заключенный?

— На отдыхе.

Посетив парикмахерскую, я заехала в салон женской одежды на Невском проспекте, решив побаловать себя каким-нибудь новым нарядом. Обнаружив на вешалке стильный костюмчик абрикосового цвета, я пришла в состояние крайнего возбуждения, поняв, что именно такой необходим моей израненной душе для вывода ее из состояния, близкого к депрессии. Поставив Жорика рядом с примерочной кабиной, я натянула на себя это чудо. С восхищением посмотрев на себя в зеркало, я удовлетворенно присвистнула. Это то, что мне надо. Вещи — как люди. Если они нам не нравятся, мы стараемся их избегать. Ну а если они нам по душе, то мы радуемся каждой, пусть даже случайной встрече. Я никогда не покупала вещь, если хоть немного в ней сомневалась. Если возникают хоть малейшие сомнения, то это стопроцентная гарантия того, что я не надену ее ни разу.

Вытащив из кармана ценник, я посмотрела, сколько же стоит столь изысканная штучка. Две тысячи семьсот долларов! Изверги! Разве можно так драть деньги с наших бедных российских женщин! Деваться некуда… Что поделаешь — я не привыкла себе в чем-либо отказывать. Оторвав ценник, я подошла к полочке с туфлями в надежде найти что-нибудь пооригинальнее. Заприметив самые высокие шпильки, я надела их и подмигнула Жорику.

— Ну как?

— На тебя хоть мешок надень — будет сидеть великолепно, — улыбнулся Жорик.

Оторвав ценник с туфель, я протянула его продавцу со словами:

— Заворачивать не надо. Я выйду из вашего магазина в таком виде.

Приехав на дачу, я увидела Гарика, сидящего в беседке. Он с грустью смотрел на рисовавшую рядом Юльку, пытаясь ей что-то объяснить. Увидев меня, Гарик с восхищением вскочил и поздоровался.

— Ну как? Думаешь, Шаху понравится? — улыбнулась я.

— Само собой, — буркнул Гарик.

Я подошла к Юльке и заглянула в ее рисунки. Она была так увлечена, что даже не заметила моего присутствия. Она рисовала с такой страстью, словно вокруг никого и ничего не было. В ее рисунках, как всегда, были могилы и рука, сжимающее сердце.

— Чупа, рисуночки у нее прямо как в сумасшедшем доме. Я пытался ей подсказать, чтобы она натюрморты рисовала или пейзажи, а она одно и то же шпарит. Злится, говорит, что не мне ее учить. Мол, я ничего, кроме жизни, не видел. Свекровь со свекром звонят. Витьку ведь сегодня хоронят. Все хотят лицезреть его жену. Я Юльке сказал, а она не обратила на мои слова никакого внимания, — пожаловался Гарик.

Я села рядом с Юлькой и приобняла ее за плечи. Она вздрогнула, но, увидев меня, расцвела в улыбке.

— Привет. Ты выглядишь сногсшибательно.

— Спасибо. Ты опять рисуешь то же самое…

— Да, знаешь, у меня никак не получается то, что я хочу выразить.

— А что ты хочешь выразить?

— Ну, те картинки, которые я видела в состоянии клинической смерти.

— Мне кажется, что они у тебя уже получились.

— Как ты можешь судить! Ведь ты этого не видела. Здесь нет и сотой доли того, что видела я.

— Что ж, будь по-твоему. Юлька, сегодня хоронят твоего мужа. Хочешь, я дам тебе машину с водителем и он отвезет тебя на кладбище?

— Не хочу.

— Почему?

— Чупа, это тебе Гарик нажаловался. Если ему так нравится, то пусть он сам и едет, а я никуда не поеду.

— При чем тут Гарик?! Звонит твоя свекровь, свекор. Тебе положено быть там.

— Я думаю, они прекрасно справятся без меня, — сухо произнесла Юлька и уткнулась в свои рисунки.

— Иногда ты бываешь просто невыносима, — покачала я головой и посмотрела на Гарика.

— Ну что, пора ехать к Шаху. В машине обсудим все детали, — сказала я ему, и мы сели в машину.

Мы решили прихватить парочку машин со своими ребятами на случай того, если Шах что-то задумал. Подъехав к ресторану, мы увидели припаркованную тачку Шаха со скучающим в ней водителем и телохранителем.

— Вроде все чисто, — вздохнул Гарик. — Чупа, я должен пойти с тобой.

— Нет. Мы договорились, что будем одни — без оружия и телохранителей. Давай сделаем проще. Страховка нужна в любом случае. Я зайду в зал, а ты возьмешь нескольких ребят и расположишься в вестибюле. В этом случае тебе будет отчетливо виден столик, за которым я сижу, и все выходы и входы этого заведения. Других ребят расставь цепочкой вдоль ресторана. Это не помешает.

— Ни о чем не волнуйся. — Гарик взял меня за плечи и пристально посмотрел в глаза. — Будь осторожна, Чупа, прошу тебя.

Я улыбнулась и направилась в ресторан. Остановившись в вестибюле, я подошла к зеркалу и поправила волосы. Придирчиво осмотрев себя, я осталась довольна. Заглянув в зал, я почувствовала, как по телу пробежал легкий холодок. В центре зала сидел мужчина лет сорока пяти и курил длинную гаванскую сигару. Других посетителей не было. Что ж, неплохо. По крайней мере он позаботился о том, чтобы нас не беспокоили посторонние. Увидев меня, мужчина надел очки и стал бесцеремонно разглядывать. Я расцвела в улыбке и, плавно покачивая бедрами, пошла к столику.