Русалочка - Вероника Карпенко
— Всё имеет свою цену, — настаивал тот.
Но Димка держался уверенно.
— Заблуждение, — фыркнул он и отвернулся, демонстрируя тем самым, что тема себя исчерпала.
— Я дам тебе сто тысяч, — произнёс закадровый голос.
— Что? — Димка поморщился, — Нет!
— Мало? — осведомился Рогозин. — Хорошо, двести!
Таня смотрела внимательно. Она не хотела пропустить тот момент, когда Димка уйдёт. Он дёрнулся было, но снова вернулся в исходное.
— Пятьсот, — произнесённое им слово, точно выстрел, ударило в самое сердце. Таня сглотнула, изо всех сил желая, чтобы услышанное ей померещилось.
— Дороговато, на мой взгляд, — подытожил Рогозин.
Димка взглянул на него удивлённо:
— Она того стоит!
— Тебе виднее, — прозвучало за кадром.
Пауза длилась, и Таня жалела, что камера не способна записывать мысли. Судя по выражению лица, у Димки их было навалом! Она ни секунды не сомневалась в том, что всё это — блеф. Но где-то на краешке подсознания зарождалась тревожная мысль. А что, если нет?
— Сойдёмся на половине, — предложил Рогозин.
Димка отвернулся, и ей было трудно понять, что он скажет в следующий миг.
— Триста, — ответил он.
— По рукам, — согласился Рогозин и в протянул свою руку.
Камера зафиксировала их рукопожатие и отключилась. А Таня всё продолжала гипнотизировать взглядом экран. Дата и время говорили о том, что видео сняли ещё до расставания. Выходит, он врал ей? Они оба ей врали!
Тысячи мыслей разом атаковали её черепную коробку. Таня откинулась на спину, закрыла руками лицо. В этот момент раздался робкий стук в дверь. Она спохватилась, задвинула под подушку смартфон. Свет ночника, висевшего над кроватью, не доставал до двери. И вошедший в комнату Димка оставался в тени.
— Не спишь? — прошептал он, закрыв дверь.
Таня отрицательно мотнула головой. Дар речи пропал! И даже короткое слово сейчас представлялось ей непосильным.
Димка приблизился к краю постели. И, словно стриптизёр, перевыполнивший свою годовую норму, он стал медленно и без удовольствия раздеваться. Стянул через голову свитер и бросил на кресло. Туда же упали и джинсы с носками. Оставшись в трусах, он полез на кровать.
— Хотел в душ, но соскучился жутко, — сказал Димка и потянулся к ней.
Таня отпрянула! Теперь его запах, и эта привычка разбрасывать вещи вдруг стали её раздражать.
— Давай щас по-быстрому, а потом после душа ещё разок? — холодные руки её обхватили.
— От тебя несёт рыбой! — прошипела она, вырываясь.
Димка втянул носом воздух, словно охотничий пёс.
— Ну, есть маленько, — посетовал он, — Но раньше тебя это не отвращало?
«Раньше», — подумала Таня.
— Мне нездоровится, — сказала она.
— Серьёзно? — озабоченно бросил Димка.
Он протянул руку, намереваясь потрогать её лоб, но Таня опять увернулась.
— Хочешь, я чай подогрею? — участливо предложил он.
Таня мотнула головой:
— Я спать хочу.
Димка отправился в душ. А когда вернулся, то нашёл её спящей. Таня лежала, свернувшись калачиком. В этот раз он не стал домогаться её, а просто накрыл одеялом.
— Спокойной ночи, Русалочка, — прошептал напоследок.
У Тани заныло в груди. Захотелось поддаться соблазну, отыскать в темноте его руку. Но она лишь сильнее зажмурилась! Своим женским чутьем понимая, что этого делать не стоит. Димка вышел на цыпочках, его шаги растворились под скрип половиц. И где-то внутри её тела разделенное надвое сердце в одночасье лишилось своей половинки.
Эпилог
На соседней платформе загудел, прибывая, поезд. И люди суетливо попятились, пытаясь его обогнать. Таня вздрогнула! Этот звук вернул её к жизни. Она оглянулась, отыскав в поле зрения Леськину яркую куртку. В кармане опять просигналил смартфон. Она потянулась к нему, но одёрнула руку, сжала пальцы в кулак, чтобы только не дать себе вновь окунуться в эту жгучую бездну. Мысли о нём и так возникали, причиняя невыносимую боль.
Даже если бы он не пытался связаться с ней… Но он пытался! Ежедневно атакуя её телефон смсками, зная заранее, что трубку она не возьмёт.
Димка не стал отрицать. Вероятно, решил, что чистосердечное признание облегчит его незавидную участь.
— Я взял их для нас! — звучал в телефоне его убедительный голос.
— Тогда почему ты скрывал от меня? — непонимающе восклицала она.
— Потому, что я знал, что ты будешь против! — он почти что кричал.
— Но ты всё равно это сделал, — грустно усмехалась Таня.
Он замолкал. А потом ещё более пылко принимался её убеждать.
— От него не убудет! — этими словами обычно завершался его монолог. И даже сквозь шум набегающих волн было слышно, как дрожит Димкин голос.
Таня ждала, когда слёзы отступят. Когда разум опять возымеет контроль над эмоциями. Её сердце кричало, рвалось из груди! Ей так хотелось поверить ему. Но она не могла…
— Теперь ты богат, — говорила, беря себя в руки.
— Без тебя они мне ни к чему! — возражал Димка.
Она закрывала глаза, вспоминая их с Рогозиным рукопожатие.
— Ты продешевил! Он мог бы дать тебе больше, — сказав это, она нажимала «отбой». А после долго рыдала под звуки входящих…
В один прекрасный сентябрьский день они с Олеськой покинули свой дружелюбный приют. Место, где их приняли, как родных! Место, почти уже ставшее домом. Перед этим она написала письмо для тёть Сани, в котором просила прощения. Представляя, как та будет плакать, читая его, Таня сама не могла сдержать слёз. Однако судьба подтолкнула её оживить в памяти кровные узы. Родители папы, обитавшие в центре портового города, согласились принять их. Услышав о том, что невестка скончалась, бабуля всплакнула.
— Дай Бог теперь свидятся, — проговорила она, имея ввиду почившего сына.
Таня совсем не хотела становиться обузой. Ей просто нужна была передышка! К тому же, в большом городе проще устроиться. Там больше возможностей, шире выбор жилья. Накопленных сбережений должно было хватить им с Олеськой на первое время. Ну, а дальше…
Дурнота забурлила внутри, поднимая наружу желудочный сок. Таня закрыла глаза, стараясь унять тошнотворные спазмы. С недавних пор её организм жил своей независимой жизнью. И такие гнетущие забастовки происходили всё чаще.
Таня качнулась, наметив глазами растрёпанный куст. И, еле держась на ногах, устремилась к нему. Благо, что на перроне оказалось немного людей! И никому из присутствующих не было дела до блюющей в кустарник девчонки. Опустошённый, её организм с облегчением выдохнул. И сытный завтрак, с таким удовольствием съеденный ею, теперь удобрял подножие густо растущей спиреи.
Леська, возникшая рядом с лавкой, не отыскав там сестру, беспокойно вертелась на месте. Таня махнула рукой, привлекая внимание. Подбежав, Олеська схватила её за рукав:
— Ты чего, траванулась? А я говорила тебе, не ешь чебурек!
— Всё нормально, — ответила Таня, вытирая салфеткой свои пересохшие губы.
