Наталья Андреева - Любовь.ru

—  И про наркотики не знаешь?

—  Какие наркотики? — снова заскулил Му­хин. — Кому от этого плохо? Она ж сама просила! Отвязная девчонка. Павел Петрович сказал: «По­моги девочке найти правильный путь в жизни. Дай то, что она хочет». Она наркотиков хотела. Кайфовать хотела. Отрываться. Достали ее все, понятно? Достали.

—  Давно ты знаешь Стрельцова?

—  Все равно вы меня теперь не отпустите, — тоскливо сказал Мухин. — А я, между прочим, сирота.

—  Ну да. Жизнью обиженный. Что ж ты, си­рота, пошел по такому скользкому пути? Думал, что благодетель прикроет?

—  Павел Петрович мне родственник. Даль­ний.

—  Что ты говоришь!

—  Его первая жена, ну, та, что покойная, и моя мать, тоже покойная — двоюродные сестры. Мы в поселке жили, рядом с заповедником. В до­ме отдыха. Мать горничной работала, а я при ней. Нагулянный. Гости конфет давали, баловали. Па­вел Петрович, когда я был маленьким, отдыхал только там, в заповеднике.

—  Что ж так? На природу тянуло?

—  Пострелять   очень   любит.   Он   охотник. Правда, последнее время не балуется. Только в лесу, по воробьям.

—  Но стреляет здорово?

— А то!

—  И ты тоже?

—  Ну не знаю я! Ничего не знаю. Руки у меня дрожат. Не люблю я зверушек убивать. Котят в детстве не топил, когда мать посылала. Любила она меня. — Он даже всплакнул. Потом заскулил снова:— Я сирота. Как мать умерла — приехал сюда, к двоюродной тетке. А та померла. Стрель­цов взял к себе на фирму. Шофером. Пригрел по-родственному.

—  Знал, что пригодишься. И в карты научил играть.

—  Ему только у начинающих выигрывать, вроде меня, — усмехнулся Мухин. —Обули его, проиграл много. Похоже, на профессионала на­рвался. А на фирме дела и без того плохи. Я-то знаю. Сотрудникам зарплату по нескольку меся­цев не платили. Скоро вообще все бы закрылось. Банкротство. Если бы не наследство...

—  Какое наследство?

—  Как какое? А сын? Вот у кого дела шли! Павел Петрович зубами скрипел. Его сын сказал, что будет выплачивать пенсию по старости, но не больше. Ему, но не его молодой жене, которой нужно работать. Полина-то быстро поняла, как здорово промахнулась. Выходила за богатство, а оказалось, что кроме стен — ничего. Но ей глав­ное было в дом попасть, чтобы у Михаила Павло­вича быть все время на глазах.

—  Как ты его уважительно: Михаил Павло­вич.

—  А кто в доме был хозяин? Кто за все пла­тил? Кто занимался финансами и бухгалтерией на фирме у хозяина? Причем не за деньги, как у других, а даром. А потом Михаил Павлович при­ехал как-то и сказал: «Все, отец, закрывай эту лавочку. Перевожу тебя на пожизненный пенси­он. Но на то, что я буду платить твои карточные долги, не рассчитывай. Сам выкручивайся». Я си­дел в приемной, ждал распоряжений и слышал, как сын папашу отчитывал. Причем терпения у Михаила Павловича было вагон. Не первый год терпел. И девку эту. Полину.

—  Какие у нее были отношения со Стрель-цовым-младшим?  Правда,  что они все время ругались? Павел Петрович говорит, что из-за наследства.

—  Какого наследства? — Мухин хмыкнул. — Ну да. Если бы она сумела окрутить Михаила Павловича, то хозяину достался бы кукиш. И даже без масла. Машина, на которой он ездил, и та была Михаила Павловича. Все было наоборот: отец бедный, сын богатый.

—  А если бы он еще узнал, что Стрельцов ему не отец! Да, Павлу Петровичу надо было суетить­ся. Вдруг какая-нибудь из Линевых добилась бы своего. Выскочила бы замуж за Михаила. Ну а все-таки, как насчет пистолета? Стрелял ты в Петрова?

—  В кого?

Стае подошел к Любе, положил руку ей на плечо:

—  Смотри внимательно, Мухин. Эта женщина сидела в машине, когда выстрелом из «Мерседе­са» черного цвета убили ее мужа, Олега Анато­льевича Петрова. Она видела, кто это сделал.

—  Хоть раз в жизни повезло! — облегченно вздохнул Мухин и вытер рукой потное лицо. — Чего ж вы меня тогда терзаете насчет пистолета? Не убивал я никого! Вот она скажет, что не уби­вал!

—  А почему твои пальцы на нем? Ты послед­ний стрелял в лесу?

—  Ну я.

—  А потом что было?

—  Павел Петрович послал меня в машину, за пивом.

—  А пистолет?

—  На пень положил. Больше не брал.

—  Понятно.   Хорошо   поразвлекались.   От­печатки твои он срисовал, доверенность на ма­шину, из которой убили Петрова, имеешь, плюс наркотики! Алиби-то у тебя тоже наверняка нет. Стрельцов небось велел в эту ночь особняк стеречь. Кто из вас двоих уехал ночью в «мерседе­се», непонятно. А?

— А она? — Мухин посмотрел на Любу. -— Са­ми же сказали, что видела.

—  Стае, он не убивал, — вдруг сказала Лю­ба. — В машине был другой человек.

—  Вот! Вы слышали, слышали? Ну зачем мне, зачем?

—  А если бы он тебе денег предложил, смог бы человека убить?

—  Каких денег? Не было у него никаких де­нег!

—  Ладно, оставим пока за тобой только хра­нение и распространение наркотиков. Но если Стрельцов не признается, плохо тебе придется, Мухин.

—  А мне всю жизнь плохо.

—  Сашеньке-то Сосновской небось врал, а? Не,сказал, что машина не твоя и что ты простым водилой работаешь?

—  Ну, не сказал, не сказал, чего пристали? Так хозяин сам не велел. Скажи, говорит, что ты крутой. Сын богатых родителей. И денег он давал на наркоту.

—  А что ж ты, милый, сам не потреблял?

—  Я это. Того. Брезгую. Крови боюсь. Они ж иголку прямо в вену втыкают! Я даже от теле­визора отворачиваюсь, когда это вижу. Жуть, а? Меня в этих притонах выворачивало всего. Но хозяин велел. Куда я денусь? Сирота.

—  А почему тебя не было в доме, когда Миха­ила Стрельцова убили?

—  С чего бы это меня туда пригласили? На день рождения?

—  Так ты не жил с ними, что ли?

— Нет, конечно. Комнату снимал. Скажете тоже, жил! Mm двоим на двух этажах тесно было. А я так: принеси-подай. Они ж господа.

—  Значит, ты в тот день, когда убили Михаи­ла Стрельцова, был у себя дома?

—  Был, ну был. Та же Сашка скажет. Зачем мне врать? Ну зачем? Наркоту признаю, раз нашли при мне. Но это ж не убийство. Много не дадут.                

—  Ошибаешься. Семь лет схлопочешь.

—  Сколько?

—  Семь лет, — повторил Стае. — Надо было Уголовный кодекс прочитать, перед тем как за сомнительные   хозяйские   поручения   браться. Сирота.

—  Это не я! Стрельцов это, Павел Петрович!

Он заставил!

—  Вот и напиши, как заставил. Все подробно и основательно. Как у тебя с грамотой?

—  Как у всех нормальных людей.

—  Пиши, Мухин, пиши. А мы пока Стрельцо­вым-старшим займемся.

3

На самом деле, оставив Мухина в кабинете за письменным столом и выведя Любу в коридор, веселым Стае не выглядел.