Татьяна Устинова - Селфи с судьбой

– Спасибо, Николай Иванович, – поблагодарил Илья задумчиво. – Я не знал.

– Именно поэтому я и говорю о неподготовленности убийства! Решение было принято на ходу. Это я утверждаю как профессионал.

– Что у Масловой ещё пропало, кроме платка, Николай Иванович? Вы же наверняка знаете.

– Интересовался, да, – согласился его собеседник. – Понимаете, хочется ведь настоящего дела! Видите ли, я был уверен, что установлю преступника в два счета, даже не располагая информацией в полном объёме. Я был совершенно уверен и ошибся.

– Я тоже. Я был уверен, что сразу всё пойму.

– Да вы-то при чём, – пробормотал Николай Иванович, несколько сбившись с тона. – Вы в игрушки играете, а я знаю, что делаю. Значит, у потерпевшей не оказалось мобильного телефона, а её водитель утверждает, что телефон у неё был с собой. Она оставила машину возле поворота, сказала водителю, что хочет прогуляться, и велела ждать звонка. Сообщила, что позвонит и скажет, куда подъехать.

– Я так и думал.

– И второе – не нашлось записной книжечки. При ней всегда была маленькая записная книжка. За Масловой водилась такая привычка – всё записывать на бумаге. Отжившее поколение, питекантропы, что с нас возьмёшь!..

– Книжку я нашёл, – сообщил Илья, и Николай Иванович дрогнул лицом. – Не волнуйтесь, почти случайно! Я был на том месте, где Лилия Петровна рассталась со своим водителем. Оттуда к Сокольничьему идёт прекрасная лесная дорожка, как аллея в парке! Вот на этой аллее я её и нашёл. Из неё вырваны страницы, и не одна, а несколько подряд. То есть там было что-то довольно длинное написано, не три слова, понимаете?

– Вполне, – согласился Николай Иванович. – Почему же он её прямо на месте и бросил? Считал, что не найдут? Почему в карман не положил и с собой не взял?

– Я уверен, что и телефон недалеко, допустим, в пруду, Николай Иванович! И записную книжку он выбросил в неподходящем месте, потому что боялся – это улика, да ещё какая! А он не слишком умный, этот человек. И не слишком хладнокровный. Ну, мне так кажется.

Они помолчали. Илья взглянул на часы и залпом выпил остывший чай.

И полез в карман джинсов.

– Николай Иванович, можете мне помочь?

– Всей душой постараюсь. А что нужно?

Илья поставил на стол небольшую аптечную баночку.

– Вы не знаете, что это за препарат? Его долгое время принимал Матвей. У него полно таких таблеток.

Николай Иванович полез в нагрудный карман, достал очки и приставил к носу, надевать не стал.

– Так не скажу.

– Мне нужно узнать, что это за лекарство и в каких случаях его применяют.

– Да видите ли, на банке-то что угодно можно написать, а что там на самом деле, только экспертиза может установить!

– Может быть, и не понадобится экспертиза, – сказал Илья. – Поможете?

– Ну, это совсем просто, – ответил Николай Иванович, извлёк телефон и стал привычно и профессионально фотографировать баночку со всех сторон.

– Сейчас отправим, – приговаривал он. – Мамука посмотрит и скажет. Мамука Табидзе в управлении лучший специалист по всяким препаратам и лекарствам. Я его так зову – отравитель. Кого хочешь отравит, и никогда не догадаешься, что случилось. Жил человек, да и помер, допустим, от инсульта. А ему, оказывается, капнули в коньяк пару капель того, пару капель сего…

– Да вы прирождённый злодей, Николай Иванович!

Тот пожевал губами:

– В свой адрес таких шуток не люблю, – заявил он значительно. – Терпеть не могу.

– Прошу прощения, – пробормотал Илья.

– Это всё? Больше ничего не нужно?

– Спасибо и на этом.

Илья забрал аптечную баночку, затолкал в карман и поднялся. Она ему очень мешала, и хотелось от неё избавиться.

– Но у меня нет никаких доказательств, – признался он, помедлив. – Я не занимаюсь сбором доказательств! Я устанавливаю истину, понимаете? Формирую уравнение и решаю его.

– Этим и отличается профессиональная работа от игрушек, в которые вы играете, уважаемый профессор. – Николай Иванович тоже поднялся. – Я постараюсь вам помочь, если вы мне укажете, в каком направлении действовать. Пока что я себе направление не представляю.

– Спасибо, – ещё раз сказал Илья. – Это важно. Я изложу вам все свои соображения, но попозже.

– Это когда же? Через неделю? Через две?

– Нет, нет, сегодня, но не сейчас. Тут ведь вот в чём проблема – человек в тюрьме, а он ни в чём не виноват. – Илья Сергеевич вспомнил старика из электрички и его особенные словечки и усмехнулся: – Безвинно обвиноваченный, понимаете?

Николай Иванович посмотрел на него.

– Завтракать? – спросил Илья.

– Благодарю вас, я рано позавтракал. Сейчас отправлю файл с вашим препаратом и пойду пройдусь, если вы не возражаете.

Илья Сергеевич не возражал.

В ресторане у окошка встревоженная Агния то и дело оглядывалась на дверь, перед ней стыл омлет, похожий на полную луну. Артобалевский сидел один и с мстительным видом прихлёбывал из кружки чай. Катерина спиной к нему читала скреплённые документы, их было очень много. Лилечка смотрела в телефон, Ванечка отсутствовал.

Тамары Афиногеновой в ресторане тоже не было.

– Где тебя носило? – Агния взяла его за руку, молниеносно поцеловала косточку и отпустила, стрельнув по сторонам глазами.

– Я разговаривал с Николаем Ивановичем.

– О чём?! Хочешь мой омлет, я себе ещё один закажу!

Илья принялся за омлет.

– Попроси ещё сырники, – сказал он. – Только с изюмом, а не с вареньем.

– Нам всем по очереди задают идиотские вопросы, представляете? – сообщила Лилечка, не отрываясь от телефона. – Просто вот водят одного за другим, как на допрос! Я хотела утром уехать, но никого не отпустили. Сказали, иначе в прокуратуру будут вызывать повесткой, или куда там? В Следственный комитет? А я не хочу в комитет, я хочу обратно в Нью-Йорк!

– Там, должно быть, прекрасно, – согласился Илья. – В Нью-Йорке, я имею в виду, не в комитете.

– Ванечку уже минут двадцать не отпускают! При чём тут мы?! Ну, при чём?! Вот не хотела я в Россию ехать, но мама настояла! А я теперь расхлёбывай!

Артобалевский допил чай и подошёл.

– Нету новостей, – сообщил он Илье и сунул руку. Профессор пожал. – Здравствуй, девочка. Я думаю, раз они не звонили, значит, Матвей жив пока. Если бы помер, сообщили бы сразу. Ну, договорённость такая была.

– Хорошо бы так.

Артобалевский махнул рукой, ссутулил плечи, сунул руки в передние карманы джинсов и вышел из ресторана.

– Противный мужик какой, – сказала ему вслед Лилечка. – На вид ничего, холёный, а на самом деле – дерьмо. Так и не дал себя сфотографировать, представляете? И, главное, видит всё, как коршун! Только телефон наставишь, он уже орёт – уберите камеру, уберите камеру!..