Ирина Арбенина - Плохая хорошая девочка

Ему, действительно, надо было убрать Королевича. И Юра все последние дни думал усердно и целенаправленно, как это осуществить. Строил планы и козни. И наконец решился. И даже, взяв ружье, пошел Королевичу навстречу.

Но Юра его не убирал!

Сыщик убрался сам собой.

К своим палаткам Ростовский и профессор возвращались уже в темноте.

Неожиданно откуда-то издалека из этой темноты снова долетел знакомый уже вой…

«Странно, — подумал Юра. — Мы уйму времени тут «паримся», рыщем по всей долине, но еще так и не увидели никаких следов этого любителя повыть».

А что, если исчезновение сыщика — это и есть «следы»? Что, если все-таки это был настоящий сыщик? Никакая не переодетая Эмма Фишкис?

Да-да. Взаправдашний сыщик Королевич, который боялся ледяной воды, потому что ему нагадали, что от нее можно умереть.

Тогда почему он в нее все-таки полез, в эту ледяную воду?

«Кого я, вообще говоря, ищу?» — вдруг подумал Юра. И вздрогнул, потому что откуда-то с дальних склонов гор опять донесся леденящий кровь вой.

И стоит ли так уж стремиться «это» найти?

Что, если обнаружится вовсе не «товар», аналогичный тому, что находился в шестьдесят девятой квартире? А, скажем, что-то иное… Ведь что-то же напугало Королевича? Да так, что смертельно боящийся ледяной воды сыщик все-таки в нее попер?

А ведь он сыщик, «специалист по дикой местности», слонов не страшился. Бывалый мужик, а не дамочка слабонервная.

Значит, на берегу было что-то пострашнее холодной водички?

Юра вздрогнул от этого предположения.

А ведь такая версия имеет столько же прав на существование, сколько их имеет и версия с инсценировкой! Даже больше… Она, эта версия, по правде говоря, более складная.

Скажем… Королевич сидел на берегу: ботиночки снял, как в прошлый раз, и поставил рядом, чтобы ножки отдыхали… И тут…

Что-то его испугало… Или кто-то! Возможно, это нечто появилось оттуда, из зарослей… Сыщик стал пятиться, отступать. Зашел со страху в воду… Ну, может статься, это его и доконало. Спазм от ледяной воды — очевидно, у него действительно были плохие сосуды. Недаром во всех гаданиях есть что-то от правды — гадалки хорошие диагносты, учитывающие реальные особенности человека. Спазм… Плюс страх от увиденного. Сердце остановилось, Королевич захлебнулся.

Вот и объяснение загадки. Ботиночки остались, а сыщика нет.

Элла, кстати, пишет в дневнике, что Звездинского перед смертью тоже что-то очень испугало.

Кстати говоря!

— Профессор, а вы в снежного человека верите? — Юра присел у костра рядом с профессором.

— Это не религия, чтобы верить. Я допускаю.

— Интересно…

— Еще бы не интересно, Юрочка! Ведь, по сути дела, все, что создала природа, — игра случая.

— Как это?

— Понимаете… Не надо полагать, Юра, что эволюция — это упорядоченный процесс перехода от примитивных форм к более развитым. Надеюсь, вы так не думаете?

— Да что вы… — замахал руками Ростовский. — Ничего такого! То есть я хочу сказать: я как-то вообще об этом не слишком думал.

— Так вот, скорее всего, были некие хаотические изменения… Игра случая. Эксперименты эволюции, которые часто терпели неудачу.

— То есть?

— Например, появляется в эпоху кембрия какая-нибудь «опатиния длиннорылая» — существо с пятью вытаращенными глазами. Почему она появилась, почему исчезла и что было бы, если бы не вымерла?

— А что было бы?

— А кто это может знать?! Никто! Некоторые ученые вообще задают вопрос: а если бы пленку прокрутить повторно?

— Как это?

— Что бы случилось, если бы процесс эволюции мог быть запущен с самого начала еще раз?

— Ну? И что бы было?

— Вот вам и «ну», Юрочка… Результат мог быть другим!

— Как это?

— Так это… Сегодняшний мир животных был бы другим. И даже, возможно, радикально другим.

— Ни фига себе… А давно это было?

— Что?

— Ну кембрий этот?

— Давно.

— А-а… Это, как «парк юрского периода»?

— Юрский период — это сто-двести миллионов лет назад.

— А кембрий?

— Кембрий — пятьсот.

— Миллионов?

— Конечно. Представьте историю Земли, Юрочка, как трехчасовой фильм — так вот, мы как вид появились в этом фильме лишь в последнюю секунду.

— Кошмар!

— Вот именно! Представьте, например, что как раз в эпоху кембрия на Земле очень быстро увеличивается разнообразие форм жизни. Кроме этой «опатинии длиннорылой», еще огромное количество вариантов…

— А вы откуда знаете?

— Это можно проследить по окаменелостям, найденным в знаменитом карьере Берджесс-Шейл.

— Как вы сказали?

— Берджесс-Шейл еще называют каменной «летописью» кембрия. Понимаете, в Британской Колумбии, в одном-единственном карьере, в толще сланцев учеными были найдены десятки тысяч окаменелостей… Разнообразие очертаний и телесных форм поразительное! В то время на Земле произошло нечто вроде «взрыва»…

— Да ну?

— Однако при этом происходили и вымирания. Причем явно случайного характера… И уж что осталось, Юрочка, то осталось, понимаете?

— Не очень.

— Вывод, по сути дела, ужасен. Уцелевшие животные выбраны эволюцией скорее случайным образом, чем согласно какому-то предопределению! Понимаете, если бы процесс мог быть запущен с самого начала, маловероятно, что сохранились бы те же самые группы животных. Вы понимаете, что это означает?

— А что?

— А то! Весьма вероятно, что вид хомо сапиенс никогда бы не появился. Такой вывод кажется неизбежным, как бы это ни было вам неприятно!

— Мне? — Юра пожал плечами. — Да я-то что…

— Впрочем, если у вас есть пылкое желание узнать побольше о мягкотелых животных кембрия и их роли в эволюции, то я лично с удовольствием потолкую с вами на эту тему.

— Нет-нет, спасибо, профессор. Как-нибудь в другой раз. Вообще мне лучше что-нибудь поближе.

— Поближе?

— Ну по времени поближе… Например, когда наши предки были уже не «с пятью вытаращенными глазами», а когда — мы больше на людей стали похожи.

— Ну недаром одна из версий, объясняющих существование снежного человека, именно такая.

— Какая?

— Эксперимент эволюции, потерпевший неудачу. Тупиковая ветвь развития.

— Значит, эти снежные люди — они что же, появились, а потом вымерли?

— Возможно.

— Но как бы не все?

— Как бы да. Если упорно циркулируют по миру истории о том, что кто-то что-то видел и кого-то встречал, то да.

— И каков он, этот «северный олень»?

— Ну… Йети, по описаниям, которые, наверное, и вы, Юра, встречали в газетах, печатающих рассказы «очевидцев», например, оставляет огромные следы. Он огромен и невероятно космат. В общем, некто между гориллой и человеком. Некоторые исследователи даже писали, что это уцелевшие неандертальцы… Чудом уцелевшие, как динозавры на плато в «Затерянном мире» Конан Дойла.