Ирина Арбенина - Плохая хорошая девочка

Ну убедится Эмма, что сестры уже и в помине нет в Прекрасной долине, погрустит и отправится обратно.

И все! Тайна долины перестанет существовать! Девчонка раззвонит о ней по всему свету.

Убирать, не убирать… Прямо хоть на цветочке впору гадать! Юра сорвал… цветок… Дельфиниум, кажется, такой называют? Белый… Красивый… Голубая изящная тычинка, белые кружевные лепестки.

Убирать, не убирать?

Один за другим Ростовский обрывал лепестки.

Убирать! Погадал — и вышло: убирать!

Ростовский бросил сорванный дельфиниум на землю и наступил на него ногой. Королевича надо убирать. Причем как можно скорее.

А лучше — сразу! Иначе нерешительность Юру замучит — и он не сможет выполнить задуманное.

Юра взял ружье, которое, как и советовали ему его бывалые попутчики, он держал теперь постоянно заряженным, и отправился на поиски Королевича.

Чего тянуть? Пора встретиться — на узкой дорожке. Тем более что таких здесь немало.

Когда через пару часов Ростовский вернулся обратно, профессор по-прежнему сидел у костра, отхлебывая из эмалированной кружки подозрительного цвета жидкость.

— Опять зелье свое пьете? — Юра присел рядом.

— Чай на травах!

— Ну я же говорю — зелье…

— А где паренек? — поинтересовался профессор, подкладывая в костер охапку толстых веток.

— Что вы костер-то раскочегариваете?! — вдруг почти на крик сорвался Юра. — И так вечер теплый!

— Да я ведь не для жару, — растерялся профессор. — Это я тьму разогнать. А то не по себе как-то. Что это вы так нервничаете?

— Ничего я не нервничаю! С чего это вы взяли!

— Так где паренек? Не видели?

— Я за ним не слежу. — Ростовский отвернулся от огня.

— Юрочка… А дело-то уж к ночи идет… — Профессор между тем поглядывал на Ростовского несколько испуганно.

— И что?!

— А сыщик наш все не появляется.

— Хм-м… Он вообще — что-нибудь сказал, когда уходил? — хмыкнул Юра.

— Сказал, что пойдет к реке…

Профессор помолчал.

— Может, и нам?

— Что — нам?

— К реке сходить?

— Ну идемте, идемте… Пока не стемнело, — вздохнул Юра, — если вам так хочется. Экий вы беспокойный, профессор.

— Фонарь взять?

— Возьмите. Хотя я не собираюсь там до темноты шататься.

Королевича нигде не было.

У воды стояли, причем аккуратно — носком к носку, как в прихожей педантичного человека, его ботинки.

Самое удивительное, что на них по-прежнему не было ни пылинки. Они сияли так, как будто их только вытащили из магазинной коробки, развернув шуршащую папиросную бумагу.

— Жуть какая-то… — пробормотал профессор. — Он что же — утонул?

— Выходит, утонул.

— А ботинки-то почему такие чистые?

— Ботинки?

— Ну да! Он что — летал, а не ходил?! Нет, тут что-то уже сверхъестественное.

— Ничего «сверх»! Просто есть такие «маньяки чистых ботинок», они постоянно носят с собой губку и то и дело протирают ботинки. Так же, как другие моют руки.

— И?

— Что «и»?

— Парень собрался купаться, снял ботинки, почистил по привычке, по инерции, поставил…

— И?

— Ну и пошел купаться.

— И?

— И утонул, профессор! Ну что тут не понять! Нередко люди умирают от разрыва сердца после купания в ледяной воде.

— Странно, конечно, все это. — Профессор искоса поглядел на Юру. — Но тем не менее можно все-таки с некоторой натяжкой предположить и такой вариант.

— Ну вот и предположите!

— А где же его одежда?

— Не знаю! Вы задаете слишком много вопросов.

— Вообще-то он боялся купаться, — заметил профессор. — Я знаю, он мне говорил.

— Ну вот видите.

— Ничего я не вижу.

— От страха, наверное, и утонул. Так оно и бывает.

— Как?

— Чего боишься, то и случается.

— Он не утонул.

— Вы что — думаете иначе?

— Думаю.

— Вы чего это? — возмутился Юра. — Уж не меня ли подозреваете?

— Да нет же! Я и не думал, Юра, ничего такого.

— А смотрите на меня так, как будто подозреваете, что это я сыщика утопил.

— Ну, Юрочка… Вообще-то это напрашивается. Если честно: он ведь вам мешал? Сознайтесь?

— Вы что, следователь, чтобы мне сознаваться?!

— Нет, но…

— Ах, так! Ну тогда и я выдвину версию!

— Да?

— Ничего он не утонул! И ботинки эти — для того, чтобы мы на них «зациклились», заострили внимание. Он оставил их у воды, чтобы первым делом именно это нам и пришло в голову: утонул! А сам он где-то здесь. Верней, не он, а она.

— Она?!

— А вы что, не догадались? Одни усы чего стоят — точно приклеенные.

— Юра, о чем вы толкуете? Я просто не понимаю.

— Это Эмма.

— Эмма?

— Да. Ее сестра. Переоделась… Навешала Приходько лапши на уши. Прокралась коварно в наши ряды. Вы же видели ее, когда она была совсем маленькой девочкой — теперь вряд ли узнаете ее в лицо… Верно, профессор?

— Пожалуй, да — не узнаю. Хотя они ведь близнецы, должны быть похожи.

— Но вы не узнали?!

— Юра, но зачем Эмме все это?

— Может, сестру ищет?

— Но почему она мне ничего не…

— А я почем знаю?

— Хорошо. А одежда? — ехидно ввернул Горчицкий. — Почему, задумав инсценировать утопление, он — или она, как вам угодно! — не оставил рядом с ботинками одежду?

— Н-да… — Юра задумался. — Хотя! Могу и про одежду сказать! Все очень просто. Именно потому, что Эмма не утопла, ей и нужна одежда. Холодно ей без одежды, сечете? А другой нет! — горячо заметил Ростовский.

— А ботинки у нее, значит, есть запасные? — Профессор снова внимательно взглянул на Юру.

— Что это вы опять на меня так смотрите? — возмутился Ростовский.

— Как?

— Странно!

— Не понимаю…

— И понимать тут нечего!

— Ну, Юрочка… Просто эти ваши странные фантазии насчет Эммы, эти ваши объяснения насчет того, что случилось с нашим несчастным Королевичем, они как-то сами собой наводят все-таки на мысль…

— Не знаю, на что они вас там наводят, — грубо оборвал Ростовский профессора, — но я этого парня — или не парня, не знаю уж, кто он там на самом деле! — не мочил.

«Хотя и очень хотелось!» — чуть не сорвалось у Юры Ростовского с языка. Но он вовремя удержался и не произнес этой фразы.

А ведь чуть не брякнул! Чуть не спугнул профессора.

Самое удивительное, что на сей раз — по роду своей профессиональной деятельности и по складу характера постоянно лгущий — Юрочка не врал.

«Непонятная, однако, история…» — размышлял Ростовский.

Ему, действительно, надо было убрать Королевича. И Юра все последние дни думал усердно и целенаправленно, как это осуществить. Строил планы и козни. И наконец решился. И даже, взяв ружье, пошел Королевичу навстречу.