Юлия Шилова - Обманутые надежды, или Чего не прощает любовь

– То-то и оно. На «тушке» ты не летаешь, с женой не разводишься. Пора тебе, дружок, уже в путь-дорогу собираться.

– Марат! – прикрикнула я на парня.

– А я ничего ужасного не сказал. Я сказал всё так, как оно есть на самом деле. Поехали, у нас нет времени.

В машине я вновь очутилась между двумя мужчинами, но всё же положила свою руку на руку Жана. Подъезжая к вокзалу, Жан заметно оживился и стал посмеиваться.

– Ты что? – спросили мы его в один голос.

– У вас тут такие таблички смешные висят. Вон там написано: «Добро пожаловать в Казань», а вот ещё одна: «Гостеёриимство и радушный приём гарантирован».

– Да ладно тебе смеяться, – обиженно заметила я. – Казань всегда гостям рада.

– Я имел честь в этом убедиться на собственном горьком опыте, – заверил меня Жан.

– Это с тобой как-то всё не так получилось…

– А что, бывает лучше?

– Конечно бывает.

Машина остановилась рядом с железнодорожным вокзалом, мы вышли. Жан меня обнял и посмотрел на Марата.

– Марат, я знаю, что у Томы крупные неприятности. Мне страшно её тут оставлять.

– Не переживай. Пока я рядом, ей ничто не угрожает.

– Спасибо тебе.

– За что?

– За то, что ты поможешь Томе.

– А как я могу не помочь своей любимой женщине?! Это спасибо тебе.

– А мне-то за что? – не понял Марата Жан.

– За то, что ты совершил мужской поступок.

– Какой?

– После того как тебя освободили, ты не побежал в первое попавшееся отделение милиции и не заявил о том, что тебя похитили. Ты бы этим поступком Томке сильно навредил. Милиция бы зафиксировала, к кому ты приезжал, стала копать, допрашивать Тому, а ей в милиции светиться нельзя. В ту ночь, когда она пыталась тебя и себя защитить, ей пришлось совершить один неблаговидный поступок.

– Я знаю. Не стоит об этом, – тут же закрыл эту тему Жан. – Если бы от меня что-то зависело, я бы сделал всё возможное, чтобы спасти Тому. Ты мне обещал, что ты её не оставишь.

– Кроме того, я тебе обещал, что я на ней женюсь.

В доказательство своих слов Марат подошёл и обнял меня с другой стороны. Мне ничего не оставалось делать, как толкнуть его в бок и попросить оставить нас с Жаном один на один попрощаться. Марат сразу отошёл, посмотрел на часы и не забыл нам напомнить:

– Поезд будет ровно через пять минут. – Затем протянул руку Жану и улыбнулся дружелюбной улыбкой. – Ну, всё, братишка, бывай. Давай свою лапу. Рад был знакомству с тобой. Если бы не ты, я бы никогда не узнал, что в моём городе живёт такая потрясающая женщина. Жан пожал его руку и грустно сказал:

– Береги её.

– Не переживай. Буду беречь как зеницу ока.

– Я в этом не сомневаюсь.

– Ладно, я отойду чуть дальше. Вам, наверное, наедине поговорить надо. Проститься. Времени совсем мало.

– Наверное, надо, – процедила я сквозь зубы и посмотрела на Марата таким уничтожающим взглядом, что он тут же ретировался.

Когда мы остались одни, Жан взял меня за руки и заглянул мне в глаза.

– Вот и всё, – глухо сказал он, и я увидела в его глазах слёзы.

– Вот и всё, – повторила я за ним и постаралась перевести разговор на другую тему: – Я не буду спрашивать о том, понравилась ли тебе Казань.

– Мне очень понравилась Казань.

– Не ври. Всё так нехорошо получилось. А ведь могло же быть всё совсем по-другому.

– Мне не может не нравиться Казань, ведь в ней живёшь ты.

– Ты практически ничего не видел, кроме комнаты с решёткой на окнах и подвала деда Матвея.

– У вас очень отважные пенсионеры, – не мог не заметить Жан. – Дед Матвей тому доказательство.

– У нас вообще народ отважный.

– Я в этом убедился.

– Я столько тебе не показала. Мне хотелось погулять с тобой в Лядском саду, показать Первомайскую площадь, университет, где учился Ленин.

– Я о нем слышал. Говорят, что его отчислили то ли за неуспеваемость, то ли за прогулы.

Я улыбнулась и продолжала говорить обо всём, только не о наших с Жаном отношениях.

– А ещё у нас такие красивые мосты, пусть не как в Питере, но тоже красивые… А под ними раньше плавали лебеди. Я любила стоять на мосту и крошить им хлеб.

– Что же случилось с этими лебедями?

– Их бомжи съели, – честно призналась я.

– Какие ещё бомжи?

– Наши местные, казанские. Они же вечно голодные. Им есть нечего было. Вот они всех лебедей и съели.

– Да уж. – Жан вздрогнул, потому что к перрону подъезжал поезд. – Тома, вот и поезд.

Я посмотрела на поезд и почувствовала, как задрожало всё внутри.

– Жан, ты меня любишь?

– Люблю.

– И я тебя тоже люблю.

– Жан, но почему же всё так? А? Почему?

– Не знаю, – ответил мне Жан и отвернулся в сторону, чтобы я не видела его слёз.

– Жан, но так же нельзя! Мы же любим друг друга! Почему мы должны жить с другими людьми?!

– Марат хороший мужик. Ты его полюбишь. Вот увидишь. Ты его полюбишь.

– А ты? Как будешь жить ты?

– Я буду о тебе помнить. Я знаю, что ты есть.

– Ты уверен, что ничего нельзя изменить?

– Тома, я не умею ничего менять. Пойми, я не умею. Вот если бы я встретил тебя раньше… И почему я не встретил тебя раньше?

– А что было бы, если бы ты встретил меня раньше? – спрашивала я и обливалась слезами.

– Если бы я встретил тебя раньше, я бы отдал тебе всю свою жизнь.

В этот момент поезд остановился, и из вагона вышла приветливая проводница.

– Стоянка поезда ограничена. Кто на посадочку, проходите, – звонко скомандовала она и посмотрела на нас с Жаном.

– Жан, иди, – словно во сне произнесла я и в какой-то пелене наблюдала за тем, как он заходит в свой вагон. А затем я увидела его в окне. Он смотрел на меня и вытирал слёзы. Когда поезд поехал, я побежала за ним.

– Жан! Жан, это всё? – громко кричала я уходящему поезду и рыдала.

Жан пытался открыть окно, чтобы видеть меня, но оно не поддавалось и никак не хотело открываться.

– Жан! Жан, неужели это всё?! В этот момент мне захотелось крикнуть ему о том, что это не всё, что я согласна на роль пожизненной любовницы, что я вообще согласна на любую роль, которую он мне отведёт в своей жизни, пусть эта роль будет совсем маленькая и незначительная, главное, чтобы он её отвёл. Я согласна на роль второго плана! И не только второго, но и третьего, пятого и десятого! Я стала ему это кричать, но он уже не мог меня слышать, потому что поезд стал набирать скорость, и мимо меня промчался последний вагон. Мне было страшно от того, что этот проклятый поезд уносит от меня мою любовь, мои слёзы и мои надежды.

– Стой!!! – прокричала я вслед поезду и, как одержимая, что было сил побежала за ним по перрону. Я не заметила, как перрон кончился. Закончился перрон, а от поезда не осталось даже следа. Я не сразу ощутила, что у меня под ногами уже ничего нет и что я лечу с высокого перрона на мелкую гальку. Я почувствовала лишь сильную боль и кровь, которая фонтаном хлынула из моего носа.