Юлия Шилова - Обманутые надежды, или Чего не прощает любовь

– Тома, выходи за него замуж. Он сделает тебя счастливой.

– Что? – не поняла я.

– Он сделает тебя счастливой. Он хороший мужчина, и он настроен весьма решительно. Даже если бы ты родила мне ребёнка, я бы всё равно не смог с тобой остаться. Выходи замуж за Марата.

– Он женат, – гробовым голосом произнесла я и сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. – И я его не люблю.

– Он разведётся. Он обязательно разведётся. Он не такой, как я. У него больше воли и мужества. Это я никогда не разведусь и не смогу сделать тебя счастливой. А он разведётся и сможет. А что касается того, что ты его не любишь… Знаешь, в этой жизни ещё неизвестно, что лучше, любить или быть любимой. Понимаешь, не во всех случаях любовь приходит сразу. Бывают случаи, когда поговорка стерпится-слюбится становится актуальной. Люди начинают жить под одной крышей и открывать друг в друге лучшие стороны. Вот тогда приходит любовь. А ещё говорят, что такие браки самые крепкие.

Я слушала всё, что говорил Жан, и не верила, что эти слова произносит мой любимый мужчина. По моим щекам потекли слёзы, и мне не хотелось их вытирать потому, что я их не стыдилась.

– Тома, я тебя очень люблю.

– Правда? – Я подняла голову и посмотрела на него глазами, полными слёз, а в этих глазах читалась надежда.

– Я тебя очень люблю. – Жан ещё раз повторил то, что он произносил крайне редко. – Но я ничего не могу! – беспомощно крикнул он. – Я не из тех мужчин, которые могут круто поменять свою жизнь и начать всё сначала.

– Но ведь можно попробовать.

– А как же любовь?

– У меня слишком развито чувство долга. Есть люди, за которых я несу ответственность. Они полностью от меня зависимы. Моя жена мне как близкая родственница. Разве я могу предать близкую родственницу?

– Это не предательство. Ты будешь ей помогать. Ты просто хочешь изменить свою жизнь.

– Для меня это предательство. У моей жены умерла родная сестра. За год до смерти её оставил муж. Ушёл к другой женщине. После этого сестра целый год не жила, а просто существовала. Она устала от вечной боли, и у неё не выдержало сердце. Ты понимаешь, о чём я говорю?

– Понимаю.

– У сердца же тоже есть какой-то резерв. Если в нём поселится вечная боль и оно забудет, что такое радость, оно может просто не выдержать и остановиться. От боли, усталости и одиночества.

Как только Жан замолчал, я вытерла слёзы и закивала головой:

– Жан, ты прав. Ничего не нужно. Езжай к жене. Береги её и делай так, чтобы в её сердце никогда не было боли. Улыбайся ей чаще, дари подарки. Мы, женщины, любим, когда нас балуют. Пусть в её сердце будет побольше радости. А за меня не переживай. Я сама разберусь, что мне делать дальше. Моё сердце не остановится. Наши женщины не такие неженки, как ваши. Наши женщины сильные, ты даже представить себе не можешь, какие мы сильные! Мы можем всю жизнь с болью прожить. Наших женщин ничем не убь – ёшь, и им особо плакать некогда. Их и с двумя детьми бросают, и с тремя. Им умирать некогда. Им детей надо на ноги поднимать, кормить их и о завтрашнем дне думать. Вот такие у нас женщины! Им по одной щеке дадут, а они вторую уже не подставят. Они и ответный удар нанести могут! Жан выдавил из себя улыбку и кивнул головой:

– Я знаю про ваших женщин. И коня на скаку остановит. И в горящую избу войдёт.

– Запросто! Только бы избы и кони были! А за нами дело не станет.

Жан ласково приподнял мою голову, вытер слёзы и заглянул в глаза:

– Тома, выходи замуж за Марата. Он от тебя все проблемы отведёт. Он не боится начать все сначала. Он из тех, кто может в любой момент круто изменить свою жизнь.

Притянув меня к себе, Жан нежно меня поцеловал, но я его оттолкнула и посмотрела на разбросанные по номеру вещи.

– Побереги силы для своей жены. Вернёшься из командировки и докажешь ей, что ты ни с кем не был.

– Ну зачем ты так?

– Сама не знаю, что со мной. Внутри меня что-то происходит. Мне кажется, что это оттого, что я тебя теряю.

Я встала с кровати и принялась судорожно собирать вещи Жана, оставив ему только то, что он должен надеть.

– Переодевайся в чистые вещи, а то, когда ты заходил в гостиницу, на тебя так персонал смотрел… Они не поверили, что это ты. Думали, бомж какой-то. Документы досконально проверяли. Не знаю, мне кажется, что те вещи, в которых ты пришёл, можно выкинуть в мусорный бак.

– Так выкинь.

– Надеюсь, тебе их не жалко.

– Не издевайся. Я никогда не был мелочным. Я встала, чтобы собрать грязные вещи, но Жан встал следом за мной и запустил руки под сарафан.

– Жан, ты чего?

– Тома… Моя Тома…

Его руки стянули мои трусики, а его ласки становились всё смелее и все откровеннее. Громкий звук в дверь заставил нас опомниться.

– Тома, открой. Это я, Марат, – донёсся до меня обеспокоенный голос моего доброго волшебника.

Глава 28

– Видимо, ничего у нас не получится. Он что, под дверью, что ли, слушает? – прошептал мне на ухо Жан и запахнул свой халат.

– Не знаю. – Я тут же натянула трусики и пошла к двери. – Марат, в чём дело?

– Открой, я должен что-то сказать.

Жан ухмыльнулся, взял приготовленную чистую одежду и пошёл в ванную. Я открыла дверь и поправила упавшую лямку сарафана. Марат посмотрел на меня подозрительным взглядом и с издёвкой спросил:

– Ты что такая красная? И волосы растрёпанные.

– Нормальные волосы. – Я потрогала свои волосы. – Никакие они не растрёпанные!

– Я, наверное, не вовремя?

– Да нет, – немного смутилась я. – Я вещи собирала.

– Ну и как, собрала?

– Почти. Случилось что-то?

– Утро. Некогда вещи собирать. У меня билет на проходящий поезд. Держи. Вот его билет. Вот паспорт, который он мне дал. Если бы он на самолёте полетел, тогда бы у вас было время. До самолёта ещё время имеется. А так как он решил на поезде ехать, то у вас времени нет. И всё из-за его трусости.

– Из-за какой трусости?

– Самолётов боится он у тебя! Сама же говорила. Вот поэтому-то у него сейчас времени в обрез. Трусливый он у тебя. Он по жизни трусливый.

Как только переодетый Жан вышел из ванной, я протянула ему билет:

– Марат говорит, что пора выходить.

– Что так рано? Я с Томой хотел хоть пару часов поспать.

– Братишка, тебя не поймёшь, то ты побыстрее хочешь уехать, то помедленнее. Поезд прямо сейчас. Ты за Тому не переживай. Мы, как только тебя проводим, сразу нормально выспимся. От этой пары часов ни жарко ни холодно. Мы сутки проспим. Вот если бы ты самолётов не боялся, тогда бы у тебя было немного времени. Но ты же ради того, чтобы с Томой побыть, на нашей «тушке» не полетишь?

– На «тушке» не полечу, – не стал отрицать Жан.

– То-то и оно. На «тушке» ты не летаешь, с женой не разводишься. Пора тебе, дружок, уже в путь-дорогу собираться.