Татьяна Устинова - От первого до последнего слова

– Про скандал я, по-моему, не говорил, – вставил Абельман.

– Ну, может, и не говорил. Но я его взял. Мы сделали все обследования, анализы, томографию всего, что только можно было. Он был здоровым человеком, но очень мнительным и не слишком симпатичным.

Таня все смотрела на Долгова, просто глаз не отрывала. Запонки и ботинки ее возмущали, а то, как он говорил, как смотрел, как двигались большие руки с очень коротко обрезанными ногтями, ей… нравилось. И эта двойственность впечатления раздражала ее.

– А это нормальная практика, когда вас просят просто так положить в больницу человека? – И тут она перевела взгляд с Долгова на Абельмана.

Тот ей подмигнул, словно она была его подружкой, а не знаменитостью и телевизионной ведущей на Первом канале!..

Долгов тоже глянул на Абельмана, а тот на Долгова, и за них обоих ответил Эдуард Владимирович, очень проникновенно ответил.

– Танечка, – сказал он. – Ну, что вы из себя строите святую? Ну, конечно, это принятая практика, особенно когда кто-нибудь просит из начальства или из своих! Мало кому что нужно перележать в больнице! Вы в вашей передаче сто раз про то рассказывали! Вызывают человека, к примеру, в прокуратуру, а он прийти не может, потому что находится при смерти в такой-то больнице! Иногда бывает, что в нашей больнице он из этого предсмертного состояния никак выйти не может, и тогда его везут – заметьте, всегда специальным санитарным самолетом! – например, в Лондон. В Лондоне он волшебным образом выздоравливает в первый же день после прилета и начинает радостно скакать по инстанциям и просить политического убежища! Что тут такого?..

– Грицук был именно из таких больных?

Долгов кивнул.

– Татьян, а можно мне у вас тоже спросить?

Она удивилась.

– Спрашивайте, конечно!

– А вы не знаете, кем он был до того, как стал писателем? Откуда у него связи?

Таня прищурилась.

– А вы не знаете?..

– Откуда? Я не читал его книг и вообще жизнью писателей не слишком… увлекаюсь! За него просил мой друг, а остальное меня не интересовало!

Тут Долгов пожал плечами, и она поняла, что он не врет.

Таня вздохнула. Может, он и вправду хороший врач?.. Он не врет, не рисуется, легко смущается, и вообще они с Абельманом чем-то похожи, не внешне, а некоей внутренней сущностью. А в то, что Абельман – хороший врач, она верила безусловно.

– У него было много всяких должностей. Он работал в администрации президента еще при Ельцине. По слухам, начальник ельцинской охраны, который был тогда в фаворе, познакомил его с министром сельского хозяйства и с тогдашним генеральным прокурором. Из администрации он ушел в правительство, стал заместителем министра этого самого сельского хозяйства и занимался земельным кадастром. Потом ушел и оттуда и заимел небольшой, но прибыльный бизнес. Какой именно, я не знаю.

– Бизнес? – перебил Долгов. – Просто так бизнес заиметь трудно!

– Это нам с тобой трудно, Дмитрий Евгеньевич, – буркнул Абельман. – Потому что мы ничего не смыслим ни в бизнесе, ни в кадастре! И с генеральным прокурором нас никто не знакомил!..

Таня весело посмотрела на них обоих, удрученных тем, что ни один из них не заимел свой бизнес!

– Из того, что нашел Василий Павлович, мой редактор, понятно, что бизнес он получил не просто так, а за некие услуги.

– Какие?

– Вместе с министром и еще одним заместителем, кажется, по фамилии Снегирев, они распродали какие-то участки земли под дома и строительство предприятий. Говорят, что получили не просто миллионы, а много миллионов. Когда все это вскрылось, Евгений Иванович был уже ни при чем. Занимался своим свечным заводиком и в ус не дул. Вроде бы его прикрыл генеральный прокурор, который тоже получил свои гектары подмосковного леса. Кстати, по этому делу так никто и не сел, хотя следствие тянулось долго. Возможно, и сейчас дело не закрыто, но это мы не проверяли.

Таня перевела дух.

– Танечка, – сказал Абельман умильно, – вы говорите так, как будто ведете программу! Словно песню поете!

– Это комплимент?

– А шут его знает, – Абельман беспечно пожал плечами. – Мне лично больше нравится, когда вы говорите как человек, а не как звезда.

– У каждого свои привычки, – тихо произнес Долгов. – По-моему, Татьяна говорит просто отлично.

– Дмитрий Евгеньевич, если ты будешь к ней приставать, я тебя убью. И женюсь на Алиске. Будешь знать.

– Я не пристаю.

– Пристаешь, я же вижу.

– Слушайте, это невозможно, – засмеялась Таня Краснова. – Мы вроде бы о серьезных вещах разговариваем!..

Оба тут же скроили серьезные физиономии и повернулись к ней.

– То есть вы хотите сказать, что никакой врачебной ошибки не было?

– Не было. Мы его вообще не лечили. А когда не лечишь, трудно сделать ошибку именно в лечении!

– И дело не в том, что вы просто упустили момент, когда его еще можно было спасти?

– Татьян, – сказал Долгов терпеливо, – ну, теоретически у нас всех есть некий шанс умереть сию минуту. Он ничтожно мал, но он есть. Помните про то, что человек не просто смертен, а внезапно смертен? Но никаких диагнозов, не совместимых с жизнью, у него не было!..

Таня немного подумала.

– Та-ак, – протянула она. – А его могли… ну, я не знаю… убить?

– Зачем его убивать?

– Я не знаю, Дмитрий Евгеньевич! Просто у нас ходят всякие слухи, и наш генеральный продюсер нервничает, и кто-то наверху нервничает тоже! Вы видели ту нашу программу?

Долгов отрицательно покачал головой.

– Я видел, – встрял Абельман. – Не программа, а маразм. Извините меня, Танечка!

– Из программы следовало, что после разоблачительной книги на писателя Грицука были устроены гонения – не зря он у вас оказался! Раз лег в больницу, значит, ему было от кого скрываться. Это возможно?

– Я не знаю, Татьяна!

Она вдруг рассердилась.

– Да что такое, Дмитрий Евгеньевич, что у вас ни спросишь, вы ничего не знаете!

– Спросите у меня про язву желудка, – предложил Долгов и улыбнулся. – Или про мочекаменную болезнь. Вот про это я все знаю.

– Но к вам в больницу никакие темные личности не приходили? Евгения Ивановича не спрашивали? На черной лестнице не дежурили и на крышах в камуфляже не залегали?

– Нет, не залегали. Насколько я знаю, к нему приходила жена, приносила какие-то вещи. Но сам я ее не видел.

Таня вытаращила глаза.

– Жена?! У него не было никакой жены! У него остался племянник, единственный наследник!

– Мне сестры сказали, что приходила жена, молодая и красивая, и они еще обсуждали, что у такого засран… извините… у такого неприятного человека такая красивая жена!..

Таня быстро соображала.

– Так, – молвила она. – Значит, жена. А может, это никакие не врачебные ошибки и не политическое убийство, а просто бытовуха?!