Татьяна Устинова - От первого до последнего слова

– Да бросьте, – сказал он, рассматривая ее, – вот уж не думал, что вы такая нежная фиалка на залитом солнцем склоне!

– Я-то, конечно, не фиалка. Но вы же…

– Что?

Ну, не могла она ему сказать, что он молодой мужик, и что он ей нравится, и что она стесняется его. Ей не хотелось выглядеть глупо, и не хотелось, чтобы он ответил ей, как в плохом кино: «Мне можно сказать все. Я врач!»

– Таня?

– У меня проблемы с эпиляцией, – выпалила она и неопределенно поводила рукой.

– Понятно, что проблемы, – не моргнув глазом, сказал Абельман. – Кожа очень смуглая, вот и проблемы.

Таня уставилась на него:

– Откуда вы знаете?

Он покатился со смеху.

– Я вижу, Танечка! Вы не поверите, но я в этом разбираюсь, хоть вы только что и клеймили медицину!

– Я же не вас клеймила! А эпиляцию никто не берется делать именно потому, что кожа смуглая, вы все правильно говорите! А мне без этого никак нельзя, я же в телевизоре каждый день…

– Я вас отвезу, – сказал он. – Есть такая клиника, называется «Линлайн». Они молодцы ребята, и специализируется как раз на РЭЙ-эпиляции.

– А что это такое?

– Это и есть лазерный метод, Танечка! Это его правильное название, так что я вас отвезу, когда скажете. Хоть завтра, хоть послезавтра, хоть на Новый год. Технология такая, что от времени года никак не зависит. Можно делать и в жару, и в холод, и в снег, и в дождь!

Таня посмотрела на него. Про технологию она еще его расспросит, или, может, в этом «Линлайне» ей расскажут, но то, что он сказал про Новый год, ее удивило.

Он никогда и ничего не говорит зря, это она уже поняла. Новый год грянет не так чтобы послезавтра, до него еще пол-лета, потом целая осень и один месяц зимы.

Поедем на Новый год? Он собирается быть со мной… и на Новый год тоже?

– Эдик, – сказала она осторожно, – может, не надо про Новый год?

Он все понял. Он ничего не говорил зря и понимал ее так, как будто они были два приемника, настроенные на одну волну, и подпевали друг другу во весь голос!

– У меня серьезные намерения, – объявил он, разглядывая ее. – Зря я, что ли, ел воблу у вас на террасе? После такого… интима любой мужчина должен жениться. Ну, если он честный человек, конечно!..

Должно быть, «серьезные намерения» – это старо и глупо, но Тане понравилось это выражение, и она хотела ему сказать, что понравилось, но у него зазвонил телефон, и оказалось, что это приехал профессор Долгов, и Таня пошла его встречать, решив, что про Новый год подумает завтра или послезавтра.

Или осенью. Или зимой. В конце концов, времени у нее много.

– Татьяна?

Высокий плечистый человек, на голову выше ее Абельмана, в безупречном костюме, в белоснежной рубашке, в консервативном до умопомрачения галстуке и начищенных до блеска ботинках, улыбался ей сдержанной улыбкой и выделялся из толпы, как БТР, водруженный в середину клумбы с ромашками.

– Моя фамилия Долгов. Эдуард Владимирович говорил, что мы с вами можем встретиться.

– Можем, – согласилась Таня в некотором замешательстве. – Я как раз за вами и пришла!

…Вот этот тип и есть сто раз упомянутый в преданиях Долгов?! Светило, доктор медицины, выдающийся хирург и все такое прочее?!

Пока он вытаскивал паспорт, чтобы показать милиционеру, лез во внутренний карман и долго там шарил, Таня специально посмотрела на его руки.

Ну, конечно!.. Разумеется, запонки, и разумеется, бриллиантовые, полыхнувшие, когда он все-таки вытащил паспорт, хищным голубым огнем.

За эти запонки с голубым огнем Таня его моментально возненавидела.

Что там Абельман говорил про то, что Долгов ведущий специалист, лидер лапароскопической хирургии?!

Он самоуверенный богатый выскочка, торгующий в храме, делец от хирургии, и больше ничего, вот как Таня его определила!..

С замороженной улыбкой, не без умысла подняв брови, она смотрела, как Абельман радостно здоровается с «выскочкой», как они улыбаются и трясут друг другу руки, и Абельман спрашивает у Долгова, как он, Долгов, а Долгов у Абельмана, как он, Абельман!

– Может быть, присядем? – предложила она холодно, и Эдуард Владимирович быстро на нее посмотрел, не понимая, отчего такая резкая перемена. Только что улыбалась и была мила, и вдруг – на тебе!

– Дим, ты ничем Танечку не обидел? А то знаю я тебя!

Долгов вдруг смутился, как мальчик.

– Да я и не успел бы. Я только приехал!

– Никто меня ничем не обидел, – отчеканила Таня. – Давайте, может быть, присядем и поговорим. У меня времени не слишком много! Сейчас студию посадят, и я пойду на запись.

– Студию? Куда ее посадят? – Это спросил Абельман.

– В тюрьму всех скопом? – Это уже Долгов, у которого из головы не шел тот человек, который сказал, что убил Грицука, и собирался идти за это преступление в тюрьму.

– Зрителей посадят в студию, – объяснила Таня, – и мне надо на запись. Вас зовут Дмитрий Евгеньевич, правильно я запомнила?

– Да. У меня даже визитная карточка есть! – Долгов опять полез во внутренний карман, извлек из него бумажник и стал в нем рыться. Все ждали. Визитная карточка все не находилась.

Делец от медицины глянул на Таню, покраснел и стал рыться еще активнее.

Таня ждала с интересом. Ей понравилось, что он покраснел и что он роется в собственном бумажнике, будто это чужая кладовка – ничего невозможно найти!

– Не знаю, куда они делись, – пробормотал Долгов. – Наверное, закончились. Нет, ну я же должен дать вам визитку! Кажется, больше ни одной нету!

– А что есть? – живо спросил Абельман.

– Вот сто долларов, – обреченно ответил Долгов, не переставая рыться.

– Ну, дай хоть сто долларов, и дело с концом!

Тут Долгов захохотал.

Он хохотал от души, громко, откидывая лобастую голову, но быстро перестал смеяться, словно приказав себе остановиться.

– Простите, – сказал он Тане тихим голосом, который решительно не вязался с его громким мальчишеским смехом. – Нет визитки. Но если вам понадобится мой телефон, я на бумажке напишу, и вы сможете мне позвонить. Ну, это если помощь будет нужна.

– Спасибо, – сказала Таня. – Дмитрий Евгеньевич, Евгений Иванович Грицук лежал в вашей больнице?

– Она не моя, но лежал он у нас. В триста одиннадцатой клинической больнице.

– Вы его лечили?

– Нет.

– Как?! – поразилась Таня.

– Его не от чего было лечить. По крайней мере, по моему профилю у него не было никаких заболеваний.

– А какой у вас профиль?

Широченные плечи дрогнули под безупречным пиджаком.

– Общая хирургия, онкология и так далее. Мне позвонил вот… Эдуард Владимирович и попросил взять в нашу больницу человека, которому просто нужно полежать в больнице. Из-за какого-то скандала.