Лицедей. Сорванные маски. Книга вторая - Мария Мирей
Добравшись до деревьев, где располагалась парковка, я поставила Артем на ноги, когда он едва коснувшись земли, вырвался и бросился за мою спину, а за ним и Ронни.
– Паааапа, – его крик выбивает остатки воздуха из легких, – папа я показал маме твой подарок, теперь мне можно всем сказать, что ты мой папа? Теперь можно?
Тонкому детскому голоску вторит Ронни.
Резко обернувшись, не веря своим ушам, я увидела фигуру высокого широкоплечего мужчины, отделившуюся от ствола дерева, выходящего на свет, чувствуя, как разрываются внутренности. Реальность разлетается в дребезги, и сердце пронзает острая боль. Я до боли закрываю глаза, боясь того, что это мои галлюцинации, но когда открываю, мужчина замирает, глядя на меня, и в его взгляде столько муки и боли.
Еще не до конца осознав, не до конца поверив, не успевая опомниться, ноги сами несут к нему. С душераздирающим криком врезаюсь в его тело, орошая слезами ткань его черной рубашки, подхваченная сильными родными руками. С диким воем втягиваю в себя его запах, чувствуя как земля ускользает из – под ног.
Отталкиваю его от себя, и не жалея рук, бью его по лицу. Сильно, я знаю, ему больно, но он стойко выдерживает все, и я будто перегораю. Эмоции выжигают меня до тла, обессиленно повисаю на его руках, под недоуменные взгляды детей и любопытных зевак.
– Милая моя, любимая, простииии – надрывно хрипит куда – то в область груди, крепко прижимая к себе, до хруста в ребрах, – я бля*ь просто не мог по другому, не мог, Ди… маленькая моя… – обрывается, впиваясь в мой рот вгрызающимся поцелуем, вдыхая в меня кислород.
Дает знак кому – то и детей уводят, я лишь в трансе наблюдаю за происходящим. Влад, подхватив меня руки, несет к огромному белому гелендвагену, опускает на переднее сидение, а сам занимает водительское, и срывается с места. Мы едем, не нарушая молчания. На слова у меня не осталось сил, с меня будто выкачали весь кислород, я обезвожена и все на что хватает сил, это цепляться крепко за его руку.
Влад останавливает автомобиль, выскакивает из машины матерясь, помогает мне выбраться и впивается снова в мои губы.
Я не отстраняюсь, а цепляюсь за него еще крепче, боясь того, что если отпущу, он исчезнет, раствориться в ночном холодном воздухе.
Поддаюсь его требовательным рукам, в спешке задирающим юбку, выгибаюсь навстречу жадным пальцам проникающим внутрь. Вспоминая его телом. Его хриплые стоны, звучат в моих ушах, не позволяя ускользнуть в темноту от адского желания, полыхающего между ног, его руки не позволяют упасть, аккуратно устраивая на капоте его белоснежного монстра. Я распахиваю широко бедра, и тяну его на себя, показывая тем самым, что мне сейчас нужно. Влад рывком врывается в мое тело, меня мгновенно накрывает оргазм, ярко вспыхивая и пронизывая каждую клеточку моего тела.
Следом за мной в глубине моего тела взорвался Влад, крепко вжимая меня в себя, не выпуская из рук.
Немного придя в себя, я осмотрелась. Влад привез меня в мое любимое место. Я не удивляюсь, откуда он о нем узнал. Мальчишки разболтали. В сердце появляется тянущая боль, и я отстраняюсь, от него. Влад снова заключает меня в свои объятия, поправляет одной рукой мои трусики и юбку и несет в беседку, увитую до земли диковинны плющом.
– Ты всегда питала слабость к беседкам, и едва увидев эту, я сразу же ее обустроил для тебя, – сопровождая свои слова поцелуями, опустил меня на мягкий маленький диван, укрывая ноги пледом.
– Ты простишь меня, Ди? Я знаю, что тебе пришлось пережить, но выхода не было.
– Ты мог бы хоть намекнуть, хоть словом, хотя бы одним чертовым словом… Я погибала без тебя Влад, сдыхала изо дня в день, – рвано кричу в его губы. Они снова накрывают мой рот, проглатывая слова обиды, моля о прощении.
– И ты бы уехала? Ты бы каждую минуту рвала себе сердце… Тем более Ди, я не знал выживу ли в этой мясорубке… Слишком многие попали под стальной моховик. Слишком многих он безжалостно перемолол. Я чудом выкарабкался из этого болота. Меня удерживали на плаву только мысли о тебе и сыне.
– Теперь у тебя два сына. – Мне почему – то важно было, чтобы он принял Ронни.
– Я знаю. Ты молодец, Ди, – сипло проговорил Влад, целуя в висок, – Лелик рассказал о том, как ты боролась за него. Он отличный парень, и будет настоящим старшим братом нашему сорванцу. Тем более, я планирую обзавестись большим потомством, Ди, теперь мы можем позволить себе жить и не оглядываться назад.
– Почему ты скрывался от меня эти месяцы? Я готова была разорвать тебя на куски от злости и тревоги за детей. Ты ни разу не впустил меня в дом! И почему вдруг художник? Это твое очередное амплуа?
Влад засмеялся, зарываясь лицом в мои волосы.
– Твой аромат преследовал меня ночами. Он как маяк для моей черной души, вел меня к свету. – помедлив, все же ответил на мой вопрос, – нет, я отлично рисую. Ты будешь приятно удивлена. А по поводу остального…Я планировал сначала увидеться с Эммой Петровной. Но она как назло не покидала границ вашего убежища. Мне важно было знать… она должна была рассказать тебе обо мне. Словом, я должен был знать, как ты восприняла, то, что услышала… И захочешь ли ты меня видеть после всего…
– Влад, я сейчас тебя ударю! Ты отсиживался несколько месяцев в своем дворце, только потому, что в детстве стал жертвой? Конечно, Эмма Петровна рассказала о тебе. И Маруська кстати тоже.
– Так ты теперь в курсе? – Влад мгновенно похолодел, выпуская меня из кольца своих рук.
– Влад, – позвала я его, ловя его взгляд, не давая до конца разомкнуть рук. – Я ужасно тебя люблю, до боли каждой клеточкой, каждой молекулой своего тела, неужели ты думал что факт твоего рождения и исковерканной детской судьбы мог бы изменить, или как – то умалить мою любовь и отношение к тебе?
По его выражению я понимаю, что именно эти мысли посетили его шальную голову. Притягиваю его к себе, жадно целуя, заставляя опуститься широкие ладони на изнывающие груди. – Учтите мистер, вам предстоит очень долго вымаливать прощения у госпожи Берниковой, за все ее душевные муки и страдания.
– Я до конца своих дней буду вымаливать твое прощение, и валяться у твоих ног, моя госпожа, – опаляет жарким дыханием, переходя на серьезный тон, – И, надеюсь, ты когда
