Вознесенная грехом. Последний ход принцессы - Кора Рейли
– Ты нервничал в день свадьбы? – тихо спросила я, когда автомобиль подъезжал к церкви.
Отец задумался.
– Если бы тогда мне было известно, что я буду безмерно любить твою маму, я бы нервничал. В первую очередь из-за того, что мог все испортить. Но я почти не знал Арию и даже не заботился о ней так, как сейчас. Тогда она была просто средством для достижения цели.
– Не могу представить, что вы с мамой не любите друг друга.
Папа усмехнулся, и его взгляд, как и всегда при упоминании о маме, стал нежнее.
– Я тоже.
– Мне жаль, что вы с мамой не отпраздновали день своей любви так, как мы с Мэддоксом сегодня. Вам следует подумать о возобновлении клятв.
Отец нахмурился и покачал головой.
– Сегодня твой праздник, принцесса. Ты выбираешь любовь наперекор всему. Вот о чем тебе следует думать.
Как по команде лимузины остановились перед церковью.
Внезапно я забеспокоилась. Я даже не понимала почему.
– Теперь мне ясно, – внезапно сказал папа.
Я не могла уследить за ходом его мыслей.
– Почему ты выбрала его. Мэддокс будет проводить каждый день с тобой, стремясь стать мужчиной, которого ты заслуживаешь. Он постарается сделать тебя счастливой. Любой мужчина в нашем мире прежде всего попытался бы сделать меня счастливым, чтобы я был доволен. С Мэддоксом тебе не о чем волноваться. Думаю, это хорошо. Как твой муж, принимая то или иное решение, он всегда должен думать именно о тебе, а не о доне или шансах подняться в должности.
Я улыбнулась.
– Спасибо, папа. – Сделав глубокий вдох, я вышла из машины.
Мэддокс
Это должна быть свадьба года. О ней говорили все. И многие не совсем лестно, хотя большинство людей были достаточно умны, чтобы не распускать слухи.
Одетый в смокинг и покрытый татуировками, я выглядел как другая версия себя. Мне как мужчине Марселлы порой приходилось играть определенную роль, но я делал это с удовольствием. А другие люди не были так важны.
Старые двери церкви заскрипели, и по нефу разнесся гулкий звук.
Казалось, вся присутствующие затаили дыхание, когда Марселла вошла в церковь в сопровождении Луки. Она была так красива, что на фресках вместо ангелов должна быть изображена только она, и мне плевать, насколько это могло показаться кощунственным.
Я смотрел лишь на нее, забыв обо всех вокруг, даже о Луке, который вел ее к алтарю.
Я мало что знал о свадебных нарядах и традициях, однако в тот момент, когда увидел Марселлу, ничего уже не имело значения: ни критичные или осуждающие взгляды некоторых гостей, ни даже враждебные физиономии неизвестных мне мафиози. Чтобы завоевать доверие Семьи, мне еще предстояло пройти долгий путь. Но в итоге я оказался там, где и должен, – рядом с потрясающей женщиной.
Марселлу облачили в платье до пола, лиф был обшит кружевом, высокая горловина прикрывала часть шеи, что придавало невесте еще больше элегантности. Фрагменты кружева украшали и ее запястья, а прозрачная ткань покрывала руки вплоть до середины плеч. Изысканное платье выглядело почти консервативным. Конечно, Марселла не была бы собой, если бы не утерла нос критикам изящным способом: сквозь кружево проглядывала татуировка, набитая на спине, а волосы были высоко собраны, в связи с чем каждый гость, наблюдавший за церемонией, видел ее корону.
Королева от макушки до пят.
Оставалось лишь гадать, о чем думали некоторые заносчивые члены Семьи. Хотя, вероятно, они были в шоке. Ведь они предполагали, что у Марселлы будет скромная свадьба в полной секретности из-за того, что она выбрала байкера, или по той причине, что она до сих пор пыталась оправиться после похищения. Однако Белоснежка не была из тех, кто прятался или скрывался, и, черт возьми, именно за это я ее и любил.
Снаружи она всегда несгибаема, как сталь, но внутри – мягкая, как расплавленное масло.
С огромным трудом я оторвал от нее взгляд. На меня смотрел Лука, готовый что-то сказать.
Я протянул руку.
Лука сделал шаг вперед.
– Сегодня я отдаю тебе родную дочь. Надеюсь, ты понимаешь, какой это подарок. Не заставляй меня раскаяться в содеянном, иначе я заставлю тебя горько пожалеть.
Я склонил голову набок. Ничего, кроме угрозы, я сегодня от него и не ожидал, другие слова меня бы даже не на шутку разочаровали.
Когда он, наконец, передал мне руку невесты и ее теплая ладонь коснулась моей, я сосредоточился лишь на Марселле.
– Тебе не хватает настоящей короны, – пробормотал я. – Потому что ты чертова королева, Белоснежка.
Она улыбнулась.
– Одной уже достаточно, в любом случае она – единственная, на которую все обращают внимание.
– Забудь о них, есть только мы.
Она кивнула, и мы, переплетя пальцы, повернулись к священнику.
Как только я сказал «да», сразу вспомнил болтовню Амо о потере свободы, но, как и раньше, не чувствовал себя менее свободным. Я с нетерпением ждал жизни с Марселлой.
* * *
Пока мы были снаружи и готовились к тому, когда последние гости выйдут из церкви, чтобы стоически выдержать поток поздравлений, Марселла выглядела потерянной. Ее взгляд был отстраненным.
Я наклонился.
– Ты в порядке? О чем ты думаешь?
– О том, как я рада, что была достаточно храброй и сражалась за нашу любовь.
Я приподнял бровь.
– Неужели я настолько рискованный выбор?
– Как будто ты не знаешь.
Я с усмешкой пожал плечами и стиснул руку Марселлы, наслаждаясь ощущением кольца на ее пальце. Моя женщина.
Теперь, когда я находился рядом с ней, у меня хватило сил игнорировать фальшивые поздравления и слащаво-сладкие улыбочки людей, которые считали нашу связь оскорблением того, во что они верили. Я проведу остаток жизни с Марселлой и буду выводить их из себя, выставляя нашу любовь напоказ. А может, случайно убью одного или двух. Уверен, что Маттео поможет мне избавиться от трупов.
Марселла послала мне взгляд, говорящий о том, что она знает, о чем я думаю, и я сомневался, что у нее возникнут какие-либо колебания по этому поводу. Она была уверена в том, что я способен избавить мир от парочки надоедливых членов ее большой семьи.
Глава 26
Марселла
– Она избегает традиции кровавых простыней.
– Еще бы, ведь она отдалась ему до замужества.
– Шлюха.
Кровь бешено текла по жилам. Я ожидала слухов и даже скандала, но услышать это из первых уст ощущалось иначе. Большую часть жизни я упорно трудилась, чтобы казаться идеальной в глазах людей.
Теперь же чаша
