Эльмира Нетесова - Полет над пропастью

А когда-то, кажется еще вчера, она спешила сюда, сбиваясь с ног, вот в эту дверь. Здесь Варю любили и ждали. Тут никто не обижал. Виктор любил искренне, безгранично. Дочь бегала за нею тенью. Как все изменилось. Никто больше не ждет, никому не нужна, опускается голова, и льют из глаз слезы горькой памяти:

— Пошли, Варь! Не стоит себя бередить! Не воротишь прошлое, как ни терзай душу. Поехали! — взял бабу за плечи Антон и вернул в машину.

Варя ехала молча, вытирала глаза платком. Настроение вконец испортилось:

Глянь! Голый мужик бежит! В одних трусах и тапках! Бородища до пупка, а озорует, как пацан! — указал Антон на человека, бегущего по тротуару.

— Спортсмен! Закаляется на морозе! — тихо отозвалась Варвара.

— Хрен там! От очередной жены линяет. Уже штук семь сменил! Его весь город знает. Не может долго с одной жить. Все не клеится. Чудаковатый человек, он пешком всю Россию прошел, все искал свою половину. Дурак! Ему в джунгли надо, там голожопые средь дня бегают. Любую отловить смог бы без труда! А и тут он просто выделывается, привлекает к себе вниманье баб.

Варвара оглянулась, человек бежал совсем неподалеку. Он не оглядывался по сторонам, не обращал внимания на прохожих. Было похоже, что он тоже убегал от своей беды и памяти. В глазах грозовые тучи, руки сцеплены в кулаки, мышцы напряжены до предела. Только бы хватило воздуха и не подвел бы «мотор»… Только бы вынесли ноги в завтрашний день, вот так, налегке, без одежды и денег, с единственной и последней в жизни надеждой: — «А вдруг встретится сегодня на пути человек…»

А вот на этом перекрестке уже много лет побирается женщина. Вся в черном, она как могильный памятник, не меняется ни зимой, ни летом. Двое сыновей ее погибли в Афганистане. Их похоронили в чужой земле. Мать никогда не видела их могил. На поездку туда не было денег, да и как туда добраться, как найти, кто покажет несчастной могилы ее детей, кто поймет ее боль?

Сколько лет прошло, не считала. Она просила у прохожих милостыню на дорогу к сыновьям. Доехать бы до них, поклониться могилам, посидеть бы хоть немного, поговорить бы с детьми как когда-то давным-давно. Посыпать их могилы горстью земли от дома и взять по горсти с их погоста. Попросить бы у них прощенья, что так долго не приходила. А и как доберешься, если на пути так много границ развелось. Заблудились в них жизни, вот только сердце болит. Большая земля, а могилы такие маленькие! Но как найти их? — трясутся руки женщины от холода. А мимо идут люди, торопливо, не оглядываясь, но нет, вот звенькнула мелочь в ладони матери. Еще кто-то положил коротко. Милиционер, проходя мимо, отвернулся, не захотел обижать старуху, не стал прогонять, сам недавно из Чечни вернулся. Целых полгода там служил. Из них три месяца — в госпитале пролежал с ранением. Окажись на пяток метров ближе, уже не остался б в живых. Может и его мать стояла бы вот так на паперти и сиротами остались бы дети… Но судьба пощадила, оставила жить. Как знать, надолго ли? У всякой жизни свой путь, своя мера горя и радости, удач и крушений. Они не спрашивают, когда им ворваться в человеческую жизнь и поставить ее с ног на голову.

А вон там у магазина цыганки остановили ребят. Гадают, предсказывают, взяли парней в плотное кольцо. Вот так бы от беды спрятали…

— Варя! Мы приехали! Вот моя хата! Выходи! — открыл дверцу машины Антон и подал женщине руку, помогая выйти.

Варвара вошла в дом так, словно много раз раньше бывала здесь. Все надежно и прочно, без вычурностей и наворотов. Повсюду строгий мужской порядок, ни одной лишней вещи на глазах.

Антон явно гордился своим домом, его уютом и, чувствовалось, берег этот уклад.

— Ты, первая женщина, какая входит сюда после ремонта! — объявил хозяин и повел показывать дом.

— Во, гляди! Тут моя спальня! Правда, тихо? И я об том! Завались и храпи как в берлоге! Никто не грызет и не точит! Никакая блоха не кусает! Я ж все дырки-щелки заделал и замазал. Вишь полы стянуты накрепко! И покрашены аж на три раза. Они столько краски за всю жизнь не видели, — хвалился Антон:

— А это моя зала, самая большая комната в доме! Я ее цельный год обставлял. Вишь, телик агромадный, ковер и на стенке и на полу. Диван и кресла, даже стол, все новое, прямо с цеха привез, мне со скидкой продали, как своему труженику. Я тоже не сплошал, отобрал лучшее, что самому понравилось, — улыбался своей удачливости и хвалился напропалую.

— Да ты присядь! Куда сама захочешь, там и приютись. Я на стол соберу!

— Не суетись Антон. Немного посидим, и вернусь к себе, посмотрю варианты…

— А тебе что, не тянулось у меня? — моргнул обиженно.

— Ты о чем? — растерялась Варя.

— Ну, че юлить? Я ж тебя неспроста к себе привез. Приглядись. Я еще не все показал. Есть большая кладовка, подвал и гараж, даже сарай и участок, чердак имею. Все покажу, живу хозяином.

— А я при чем?

— Да разве тебе мужик не нужный? Я, если хошь знать, в большом спросе. На меня бабы, как мухи летят, сами предлагаются. Ухаживают, обхаживают, уговаривают в мужики. Ну да я тоже ни на каждую гляну, сам с выбором, свою ищу, чтоб в душу солнцем легла, а таких немного. Я ж из дефицитных…

Варя невольно рассмеялась.

— А че? Свой дом, при нем машина, участок! Я не старый. Еще мужик хоть куда! При работе и заработке, даже очень неплохом. Можно сказать непьющий. Иногда рюмку вина пропущу и все на том. Не скандалю, ни к кому не лезу Про меня на работе, да и соседи худого слова не скажут. Ничем и никем не замаранный. Никто на хвосте не висит и вслед не плюнет, ни обзовет вонюче. Чем же я тебе не подхожу? Че носом крутишь?

— Пойми, Антон, мы слишком мало знаем друг друга.

— А че знать? Ты, баба, я мужик! Вот и все дела! Чем больше друг про друга знаешь, тем больше споров. А оно надо? Важнее то, что завтра будет, прошлое надо выкинуть, перечеркнуть и позабыть. Сколько той жизни осталось?

— Кого вычеркнуть?

— Все и всех! К едрене-фене! Ну, вот скажи мне, у тебя есть дочь, она тебе всю душу обосрала. А сколько сил положила на нее? Стоила того? Вот и говорю, давай решайся, переходи сюда, и заживем с тобой одним гнездом, тихо и спокойно, как голуби, на радость друг другу.

— Антон, я не могу вот так сразу, мы слишком мало знакомы.