Анна и Сергей Литвиновы - Предпоследний герой

– Я понимаю, валюты у тебя будет немного. Но ты все-таки зайди в «Харрис-бар», это на берегу Гранд-канала. И обязательно выпей там коктейль «Беллини». Этот коктейль – символ Венеции, символ той самой «дольче вита» – «сладкой жизни», о которой снимал Феллини и которой умеют наслаждаться в Италии вообще, а в Венеции в особенности. Этот коктейль подают только в «Харрисе», рецепт хранят в секрете. И каждый турист – хоть арабский шейх, хоть бедный студент из Венгрии – обязательно заходит туда и пьет этот «Беллини»…

– И вы тоже пили? – Со сдержанным восторгом спрашивала Настя.

– Пил, – вздыхал Андрей Иванович. – И даже инвалюты не пожалел. А мог бы на эти деньги блок «Мальборо» купить.

«А мне, если повезет, и на „Мальборо“ хватит!» – думала Настя.

На деньги Эжена она особенно не надеялась – неизвестно еще, удастся ли до них добраться. Да и не хотела она зависеть от бывшего мужа ни в чем. Эжен – человек сложный. Скажет: нечего валюту на какую-то «дольче виту» тратить…

Надо было обеспечить себя самой. Вывозить неофициально доллары было страшно. Но не везти – совсем тоска. Официальные суточные – просто копейки. Какой там коктейль «Беллини»!… Пришлось покупать чуждые дензнаки у спекулянтов. Правда, рисковать и приобретать валюту где-нибудь в подворотне Настя не решилась – вдруг нарвешься на бандита или, того хуже, на замаскированного мильтона. Пошла по более простому пути – обзвонила «мажористых» однокурсников. У них на факультете доллар никогда не был таким уж недоступным – некоторым студентам родители даже подарки в твердой валюте дарили. Вот Настя и скупала «зелененькие». У одного – пятьдесят долларов, у другого – аж сто, повезло человеку с предками! В общем, по сусекам целых триста набралось. А куда «зелененькие» спрятать – Настя уже придумала. Подшила к лифчику аккуратненький тайник (заодно и грудь стала казаться больше).

Не будут же таможенники лазить ей в бюстгальтер?!

Николеньке про поездку в Венецию не сказали. Решили, что ни к чему. Расхвастается у себя в садике – и потом траться на сувениры для воспитательниц и директорши. С Ириной Егоровной тоже про Венецию не поболтаешь – ей это неинтересно. Мать теперь только о деньгах и говорит – о тех деньгах, которые Настя получит в банке Венеции. По пять раз на дню повторяет:

– Ты теперь будешь богата. Не просто обеспечена, а богата по-настоящему, понимаешь?

Кажется, мать ждала от нее слов благодарности. Комплиментов. Восторгов по поводу своей предусмотрительности.

– Спасибо тебе, мама, – в очередной раз повторяла Настя и думала: «Есть это богатство, или нет его – кто знает! Зато в Венеции я побываю наверняка…»

А накануне отъезда – уже и чемоданы были собраны – позвонили из КМО – Комитета международных организаций при ЦК ВЛКСМ. Брюзгливый женский голос равнодушно проскрипел:

– Поездка вашей делегации откладывается. На неопределенный срок.

Настя – ее сердце рухнуло, будто с крыши многоэтажного дома – хладнокровно спросила:

– А когда… появится определенность?

– Пока неизвестно.

«А я, дура, уже заявление на отпуск подписала! Отвальную устроила!»

Голос в телефонной трубке выдержал зловещую паузу и неохотно произнес:

– Но в отношении вас, возможно, будет сделано исключение. Так, конечно, не полагается, и вообще-то, мы идем на нарушение правил…

Ирина Егоровна – она стояла рядом – энергично задвигала руками: убалтывай! Сули златые горы: завалю, мол, импортной косметикой, шмотками, сигаретами!

Но Настя растерянно молчала. И тогда мать досадливо вырвала у нее трубку. Строго сказала:

– Я – мама Анастасии. Ирина Егоровна Капитонова. Я от Игоря Владимировича. Объясните, пожалуйста, что происходит.

И Настя с тревогой увидела, как сначала мамино лицо омрачила тень… а потом черты ее разгладились и мама произнесла:

– Ну конечно, Анастасия справится. И, когда приедет, обязательно вас отблагодарит.

– С чем мне придется справляться? – выкрикнула Настя, когда мать вернула трубку на рычаг.

Та устало прикрыла глаза.

– Сама полетишь. Без группы.

– Ура!

– Да не верещи ты! Как, интересно, ты до гостиницы будешь добираться?

– «Отель Марко, пер фаворе!» – отбарабанила Настя.

– «Пер фаво-оре», – передразнила Ирина Егоровна. – Это тебе на такси – «пер фаворе». Один раз прокатишься – и все свои лиры прикончишь. В едином порыве.

– А, ерунда! Я и на рейсовом автобусе доберусь, – отмахнулась Настя. – То есть на рейсовом катере. Мне бы только попасть туда, в эту Венецию!

– Ребенок ты еще, Анастасия, – досадливо сказала Ирина Егоровна.

А Настя и чувствовала себя ребенком. Венеция почему-то ассоциировалась у нее с сахарным царством. Огромный город-леденец с шоколадными гондолами и покрытыми глазурью крышами. Волшебное королевство, где в ходу магические слова: пьяцца, палаццо, вапоретто…

Настя вспоминала, как в детстве ее водили на «Щелкунчика». И она потом все мечтала, что ей, как девочке Маше, тоже удастся попасть в сказку. Засыпаешь в привычной, скучной постели – а просыпаешься в волшебном королевстве. И сколько раз маленькая Настя плакала по утрам из-за того, что ее сны не «оживали» и попасть в сказку никак не удавалось… «Нет, сказка все равно будет! – всхлипывала тогда Настя. – Нужно просто подождать!»

И ведь дождалась!

…В Шереметьево Настя поехала одна. Мама осталась с Николенькой – как раз суббота, детский садик закрыт. Было искушение – позвонить Сеньке. Небрежно попросить, чтобы «проводил ее в Венецию». Но Настя удержалась. Не потому, что Сенька расстроился бы, обзавидовался – он всегда, в общем-то, радовался Настиным успехам. Она просто знала: муж читает по ней, как по раскрытой книжке. И боялась, что Сеня ее расколет. Догадается, что в Венецию Настя едет не просто так. И если она не выдержит и проболтается ему, что едет к Эжену, да еще затем, чтобы забрать свою долю денег, то Сенька на весь аэропорт заорет: «Не нужны нам его вшивые деньги! Никуда ты не полетишь!»

«Нет уж, Сенечка, – думала Настя. – Я и от денег не откажусь, а уж от Венеции – тем более!»

…Настя думала, что все, имеющее отношение к Венеции, должно выглядеть идеальным – словно картина да Винчи или скульптура Микеланджело. И по наивности полагала, что сказка начнется с самого Шереметьева.

Но аэропорт Настю ужаснул.

Она была абсолютно уверена, что Шереметьево-2 – в отличие от прочих советских аэропортов – блистает чистотой и заграничным лоском. Все-таки ворота на Запад! Но не успела Настя пройти сквозь стеклянные двери (заляпанные, будто их сроду не мыли), как в нос ударил едкий вокзальный запах: немытые тела, грязная одежда, вареные яйца, курица с душком…