Алексис Винг - Безмолвное море

Во сне я видела, как медленной поступью передвигалась по замку. Я видела стражника, вернее двух. Один был заколот сразу же, второй пытался бороться. Но он задохнулся каким-то порошком. Я видела всё это так отчётливо, что не сомневалась в том, что это я их убила. Один толчок в грудь потерявшему равновесие стражнику, и он падает. Затем – туман. Я помню лишь то, как после этого тащила одного из них вниз по лестнице, он был таким тяжёлым, что я так и не смогла дойти до запретной комнаты. Надышалась тем порошком, каким сама же отравила стражника, и упала, лишившись чувств. Я проснулась и в деталях помнила свой сон. У меня оставался только один вопрос: зачем? Я не понимала, зачем всё это совершила, так как до этого у меня не было никакого желания покушаться на короля или вредить его людям. Передо мной открылась та сторона меня, которая испугала бы даже самого смелого человека.

Я подошла к гробу, в этот раз он был закрыт: видимо, Чарльз решил, что будет лучше, если всё останется так, как было, хоть никогда уже не будет как прежде.

Вдруг я услышала заветный звук открывающейся двери и тусклый свет проскользнул в мой склеп. Я знала, что могу лишиться жизни, если выйду отсюда, ведь моё исчезновение сопоставят с теми событиями, которые произошли. Меня казнят, но я была готова к казни. Вышла с гордо поднятой головой и не увидела перед собой никого. Холод пронизывал меня до костей, даже волосы на голове зашевелились. Тёмная тень удалялась от меня, а моё сердце, казалось, готово остановиться. Ещё до этого я не особо верила в духов, магию, но сейчас… Сейчас я дрожала, как маленькая девчонка, увидевшая привидение, и не могла шевельнуться. Но пришлось себя заставить, так как возвращаться в склеп мне не хотелось. Я побежала, туда, где лежал труп: но его уже не было. Из окон лился лунный свет, звёзды беззаботно игрались с облаками. Значит, всё было, как прежде. Мир не перевернулся, я всё там же. Но я уже не та.

Поняв, что я проспала весь день и проснулась ночью, я принялась осторожно подниматься по лестнице на верхний этаж. Вокруг всё было тихо. Это помогло мне немного успокоиться и убедить себя в том, что я могу проскользнуть в покои для фрейлин незамеченной. Сняла обувь, чтобы бежать бесшумно. Ноги онемели, но мною двигала такая сила, что, казалось, сейчас я могу всё преодолеть. Добралась до крыла со спальнями для дам, пришлось несколько раз прятаться за колонами, когда проходили стражники или какая-то дама возвращалась от любовника. А вот и наши покои. Я открыла дверь, сделала несколько шагов и вдруг одна девушка за другой заговорили. Не знаю, как они меня увидели, так как даже я мало что могла различить в этой кромешной тьме.

– Адриана, это ты? – Заговорила какая-то фрейлина.

– Да, а вы чего не спите? – Я пыталась говорить спокойно, чтобы не выдать себя.

– Как? Ты разве не знаешь? – Удивилась та.

– Адриана, где тебя носило весь день со вчерашней ночи? – Накинулась на меня более бойкая девица.

– Не ваше дело. – Они отреагировали на это как-то слишком критично, и пришлось импровизировать: – Мы с Сантьяго так хорошо погуляли, что я не заметила, как быстро пролетело время.

– С нашим новым конюхом что ли? – Засомневалась та «бойкая».

– Да! А что? Он красавчик! – Запротестовала я, чем убедила всех. – А что случилось? – Я улеглась в свою постель и укрылась одеялом.

– Что-то мистическое творится в замке. На короля вчера ночью было совершено покушение.

– Аманда, не привирай. Это стражников вчера убили, к королю даже не притронулись.

– Но кому нужны стражники? – Выдвинула весомый аргумент Аманда.

– Ты права. Значит, Генрих всё ещё в опасности. Не зря же он усилил свою охрану и собирается в скором времени вернуться обратно в Йорк. Говорят, король думает, что этот замок проклят. – Таинственно изрекла фрейлина.

Я лишь молчаливо слушала и никак не реагировала на слова подруг. Мне было итак страшно, а от их разговоров пробирало до дрожи. Кроме того, я пыталась заставить себя не забыть завтра, что мне нужно заплатить Сантьяго за то, чтобы он соврал, вдруг кто-то спросит, что мы с ним провели весь день вместе, предаваясь плотским утехам.

Ночью у меня вновь начался жар: я видела страшные сны, покрытые тучей грозовой, предвещающей беду. «Видишь вновь обрывки событий, как будто смотришь со стороны, но знаешь, что твои руки полностью облиты кровью. Уже пьёшь эту кровь, захлёбываясь в собственной жестокости. И кто-то поблизости направляет тебя, шепчет, что делать, как убивать. Твои руки спрятаны в ночной тени, но это не избавляет тебя от чувства вины. Вновь видишь глаза погибшего стражника, но он не мёртв, он вдруг просыпается, встаёт и смотрит на тебя – на свою убийцу, упиваясь тем, что делает тебе больно одним лишь своим взглядом. Закрываешься руками, но тебе не спрятаться от самой себя, от своей судьбы, от проклятия, продиктованного злым прошлым, злым будущем, настоящим. Кто-то там, наверху, решил, что такова твоя участь. Кто-то родился для жизни, а кто-то для смерти. Ты будешь испытывать смерть каждый раз, когда будешь убивать. Ты сотню раз будешь умирать, а это больнее обычной смерти. Ты при жизни понесёшь наказание за все свои проступки. Ведь это твоя судьба. Вдруг лицо стражника начинает гнить, разлагаться и превращается в прах, даже кости тебе не оставляя. Вот был человек, у него была жизнь, а за спиной – дети, жена, но теперь его не стало. Он стал пустой лампой, никому не нужной, простыми невидимыми чернилами. Они как бы есть, но их невидно. Ты лишила человека жизни и даже двух человек, и как теперь будешь жить с этим?»

Просыпаюсь на секунду, но не вижу рядом с собой никого: это не спальня фрейлин, я вновь сбежала, вот только стою где-то далеко в поле. Ветер дует отовсюду, кажется, сюда пробрались все ветра мира, чтобы снести меня, превратить в такой же прах, какой я превратила кого-то. Поблизости стоит человек, я едва различаю его фигуру, но бегу к нему, в надежде, что он меня спасёт. Идти нелегко, в ноги попадают колючки, острые ветки трутся о кожу, вызывая кровоподтёки: макам будет чем поживиться. На мне та же ночная сорочка, в которой я легла спать. Значит, это не сон? Но куда меня вновь привела судьба?

Подхожу к этому человеку, узнаю светлые волосы, хочется улыбнуться, но мой рот зашит. Говорить вообще не могу. И кричать. Когда он поворачивается ко мне лицом, мне хочется вскрикнуть, но швы не расходятся, и я кричу внутрь самой себя, кричу себе, не в силах ни с кем поделиться своим горем. Вижу Чарльза, но черты его исказились. Этот человек не похож на него, но я знаю, что это он, мой любимый. Нос его впал, глаза ничего не видят перед собой, рот также зашит, как и мой, по щеке бежит червь. Лицо его бледно-синее, как у трупа, рядом с которым я проснулась утром. Я дотронулась до принца, и рука его отвалилась. Я видела кровь, много крови, она была везде: на нём, на мне, под нами. Мы стояли в реке, камни разрывались на части, как и наши тела. Но меня даже не тошнило.